|
. – А ваш мастодонт с пташками! храпун! Я его окликаю. – Нет, нет цыплят, доктор! давно нет! бумаги! – Ах, бумаги! он тоже взлетит! и сгорит! и его птички тоже!.. – Сюда, Пирам! сидеть, Пирам! оставайся с нами! – В печь толстяка! но не Пирама! Я обнимаю Пирама! прижимаю его… только у животины есть сердце… он скулит, жалеет свою девку! а ей-то на него наплевать! спряталась, скрылась!.. его маленькая хозяйка! эй-эй! эй-эй! нас всех облапошили! ригодон! бууум! да пусть все рушится! феерия! Проспект разваливается на части!.. бомбы! они развлекаются, мы смеемся… только это нам и остается! тысячи и тысячи самолетов пролетают над морями, океанами, поднимаются к звез-дам, летят над горами, над Бюцентавром,* Альпами, и только для того, чтобы устроить бес-цельную вакханалию! чертова немчура, из-за нее переворачивают все вверх дном!.. Грюююк!.. Грюююк!.. Грюююк!.. их авиация – полное дерьмо… ну повезло! да здравствует метро! да здрав-ствует станция «Жоффрен»! Только чтобы эта падаль не вылезла из-под стола, из своего говна! никогда! задохнувшие-ся, спекшиеся, вонючие, пусть подыхают! Бууум! – Не двигайся, Андрэ! Этот тоже не двигается!.. консьержка думает только о Жюле, и все, беспокоится только за него!.. – Бедный Жюль!.. бедный Жюль!.. Он притягивает к нам молнии, смерть… ох, женщины… надо было бы покончить с ним раньше, надо было бы придушить его в его же мастерской, тогда бы он не стоял сейчас там, вверху! не навлекал бы на нас английские армады! – Бедный Жюль!.. бедный Жюль!.. Лили опять за свое! Как она за него переживает! Для начала, как он туда залез?… не сам же?… подумайте, винтовая лестница!.. а еще его дрожащие руки… кончики пальцев… электрические разряды!.. – Замолчи, Пирам! Заткнись! Он лает на Туанон… пусть она убирается… он хочет… он такой же глупый пес, как и верный… Туанон, она всегда была зла к нему!.. всегда!.. удар карабином по носу!.. тресь! тресь!.. на конце поводка… и за «да» и за «нет»… уже какое-то время я их встречаю на углу улицы… она его выгуливает… и специально бьет при мне… «Да не бей же его так! Оставь его в покое! Со своим карабином, еще и металлическим!..» Сколько же лет Туанон?… Одиннадцать лет я ее знаю, я их всех лечил!.. всю семью… маму, тетку, отца, ее… Туанон Мюрбат, милая де-вочка!.. у Пирама кончик носа израненный, потрескавшийся, самое чувствительное место… я глажу его нос, ощупываю, держу в руке, здесь… – Пирам, пошли со мной, не плачь, дурачок!.. Но он хочет найти под столом не меня, а Туанон… Точно: ррррр!.. шлеп!.. бусы… на тро-туар! Мы в глубине привратницкой… вверх ногами… или нет… не знаю… просто говорю, как есть… дом качается… дергается… – Он уже это говорил! Я слышу!.. и что? Если бы вы забыли, о чем речь, я бы потерял нить!.. у меня нет личного кинотеатра, чтобы демонстрировать вам фильм в комфортабельных условиях… или прокручи-вать во сне… и никакого «шумового оформления», разумеется… никаких придирчивых и ядо-витых критиков, ругающих мои гениальные способности!.. на мою долю достается только враж-дебность народа и катастрофа!.. теряю катастрофу, теряюсь сам! Теплые ветра и слова! – Сволочь! Шарлатан! Вонючий сутенер! Назовите меня так, если увидите меня в привратницкой полностью вооруженным! Но я не хочу, чтобы вы обо мне так подумали!.. и прошу прощения за сентименты! Я так отшлепаю Ту-анон, что она запомнит это надолго! Пусть поорет раз в десять громче Пирама! И немедленно! Если бы я не боялся ее отца… я уже это говорил… я бы всыпал ей по жопе уже раз десять!. |
