|
. что-то летит кубарем! и дзынь! бзынъ! снова звуки цимбал! цимбалы! что я себе вооб-ражаю!.. Лили и консьержка обнимают меня. – Доктор, не двигайтесь! Фердинанд,* я прошу тебя! Как Дельфина и невестка… они меня ласково удерживают… тем более, я больше не мо-гу… это уже не улица… льющийся поток!.. огненный поток… даже больно смотреть… я отво-рачиваюсь, закрываю глаза… но даже привратницкая залита ослепительным светом… буфет освещен просто невыносимо ярко!.. и молитвенная скамеечка… тут есть такая скамеечка… под-скакивает к потолку!.. эта крошка сейчас вывалится из окна!.. ах, купол! Еще один купол!.. ро-зовый! я думаю о Лютри! его купол!.. его семейка!.. и люстра мадам Туазель… я говорю глупо-сти? вы скажете, что я говорю глупости!.. купол!.. парашют!.. черт!.. где сейчас семейство Лютри?… висят под своим куполом! а у нас тоже есть свой! весь стеклянный и розовый!.. и колышется! динг!.. бинг! потолок бзыннь!.. эта хрупкость просто поразительна в своей крепо-сти! – Ваша люстра, мадам Туазель! Чудо так чудо, чертов Жюль! чудесная люстра! – Держитесь, мадам консьержка!.. я вам помогу! Я ее подсажу на стол, она схватится за свою люстру… нет! она крепко держится за окно… – Он хочет пить, доктор! он хочет пить! Ба-бах! Как я от них устаю, если бы вы знали! я выгоню эту старую перечницу вон!.. я отправлю ее в этот огненный поток!.. – Его руки вытянулись, мадам! Так как она влюблена в Жюля, пусть следит и за его руками! они же в два раза длиннее, чем положено!.. его жесты!.. дрожащие пальцы… – Громоотвод! Падла! Я бы заорал, но вот горло мое горит огнем… я отступаю от окна… пячусь… позволяю Ли-ли выглянуть… позволяю консьержке… они отпускают меня… я впечатываюсь в стенку… брамм! удар!.. я вам не все взрывы изображаю! Они не прекращаются!.. сначала – глухой удар, затем три или четыре взрывные волны… буря в саду… сад? прямо напротив – пекло!.. по правде сказать, это уже не сад… горящие, как свечи, деревья в воронках!.. удар отбросил меня к стене, распластал… как же мне выбраться… Ба-бах! меня с силой швыряет под стол… и меня тоже! Так от меня останутся одни клочья… нет убийц страшнее, чем эти ненасытные и кровожадные твари! они злятся, задыхаются, но все же, какая мощь, какие кулаки! какие зубы! новенького они просто рвут на куски! только огромный Норманс по-прежнему спокоен!.. «настоящее чудови-ще»!.. мне кажется, у него три головы! вот что мне уже кажется… и лишь одна шея… так они слиплись… его невестка… жена… только одна шея!.. в семье Лютри их тоже трое… где же они сейчас?… в какую небесную дыру их затянуло? действительно! достигли ли они туманностей, звездных скоплений, зенита!.. вот!.. они в небесах… они не исчезнут, как мы, не сдохнут от ожогов и удушья… а еще от жажды и кровавого поноса!.. потому что этим трусам все едино!.. то, что внизу, – для них коровий навоз! там их двадцать… сто! И кругом запах магния… и горит резина!.. и газометры Колэнкур… я прошу у вас прощения… тысячи куч говна… они бы хотели разъединиться… судорожно дергаются! стол трясется! дергается в такт!.. – Эй! эй! – кричу я им, – дорогие друзья! Жюля не видели? Какое-то время они тупо пялятся на меня… пусть пошевеливаются! пусть карабкаются… ковыряются, кара Господня! прыгают на мельницу! все на мельницу! моя идея! пусть сотрясает-ся лестница, пусть в нее ударит молния! его гондола, тележка, и колокольчик! маленький коло-кольчик! Пусть им трясет смеха ради! Фанфан-музыкант!..* посмотрим, поймает ли он свою дирижерскую палочку! свой рожок! пусть все летит в пекло! пусть цепляется за эти бесомолеты! а если он прется в небо просто так? без всякой определенной цели?… – Держитесь, друзья, держитесь, ничтожества! Я их подгоняю, приподнимаюсь сам… пример! пример! – Вперед! Вперед! Монжуа!* Надо быть историком! Ах, бабах! Тарарах! ваф! одинокий лай! под крышей! никаких собак! одна пушчонка!. |
