|
. надоели тумаки! если меня доводят, обычно я человек мягкий, рас-судительный, то я себя не узнаю… – Подлюка! Истеричка! – добавляю я… Именно в тот момент, когда все вверх дном!.. разоралась еще одна тварь на весь дом! одна из этих нахалок!.. все забились по углам! расползлись!.. дело сделано! быстро! ничего не почув-ствовав! замуровались! все под лифтом! сгрудились! их там человек пятьдесят! вопят, прилип-нув друг к другу! я пытаюсь нащупать!.. руками… хватаю… тяну… ах, разинутая пасть! Тара-рах! отброшены в коридор!.. я волоку три тела! за собой! вместе с громилой!.. ой, осторожно! там же расщелина!.. я прижимаюсь к стенке… я знаю… три тела катятся кубарем!.. я едва ды-шу… они могут столкнуться где угодно!.. я приоткрываю глаза… я хочу сам все видеть… кру-гом все ослепительно сверкает! горит!.. «Пирам! Пирам!» Пирам там… вон его лохматая голо-ва… нет, это не Пирам… это женщина… женщина с перманентом… я хватаю ее… ощупываю голову… другую!.. еще одну… мужчина… нет! уши, нет, это все-таки Пирам!.. я вам рассказы-вал, у Пирама голова напоминает медвежью? круглая, косматая, с маленькими глазками… уши характерные, очень длинные, как у спаниеля… все вместе не красит псину… особенно вид сза-ди… задница выше холки… слишком длинные задние лапы… и громадный облезлый хвост, длинный-предлинный… тоже как у спаниеля… весь кудрявый, в крутых завитках шерсть… на конкурсе «Красавиц и Чудовищ»* он бы не получил первого приза… «Красавицы» тоже, ска-жем прямо, нагишом! я хотел бы провести среди них конкурс, в «Красавицы из Чудовищ!» я никогда не заставил бы их выставляться голышом на показ, этих тщеславных баб! нет ничего гнуснее и отвратительнее, чем рассматривать голых «Красавиц»! ох, это совсем не смешно, ка-кие же они худосочные! косолапые, вислозадые, вызывают только сожаление! правда-правда, кривоногие! все кривоногие! Господи, пусть человечество больше не воспроизводит таких уро-дищ, пусть влюбленные больше не проклинают мир, и Голод больше не стучит в наши двери, и восемьдесят тысяч голодных не толкутся каждое утро под дверями, ожидая кормежки… это не-сложно, нужно только учредить Комиссию по задиранию подолов у Красавиц, которая заставила бы их разгуливать средь бела дня с голой жопой… никаких скрещенных ног!.. нет! нет! такие, как есть!.. пусть все видят их такими, как они есть! худосочными! жалкими! Пирам же – такой забавный, кудрявый спаниелька, он-то может не волноваться… он ми-лый и чувствительный… возвратись я под стол, нашел бы ему Туанон, его Туанон… он ходил за мной… ползал… обнюхивал… жалобно скулил… я ее не нахожу… – Это ты, Пирам? это ты? – Гав! Гав! Он видел, что мне тяжело… ах, просто ужасно душно… – Давай! давай, Пирамушка! назад! И оп! в толкотню!.. на брюхе вдоль расщелины… я возвращаюсь!.. груды мяса, там… двое… трое… четверо… сплелись в клубок… как сверкает золотом улица! какие снопы искр!.. Я думаю о Кремуилле… я вам еще не рассказывал о Кремуилле? так это же он, самый главный! я про отсутствующих!.. все вертится вокруг Кремуилля! весь этот рассказ!.. не только молнии и самолеты!.. и калека Жюль! и «Пассив», и Перикола… нет! нет! Кремуилль – составная часть всего!.. Скорее!.. Кремуилль – Король ночных клубов!.. его слова звенят у меня в ушах! слова Седиба Кремуилля! клокочут в горле… «бум! бом!» в горле…ба-бах!.. ба-бах!.. раздается эхом… Кремуилль, понемногу! Побольше золота, Жюль! ничего, кроме золота! Это моя вина, что вы не знаете!.. я вам не рассказал про Кремуилля!. |
