Судя по манере излагать мысли, человек, отправивший письмо, довольно резок и, без сомнения, решителен. Он требует, настаивает, пусть даже и слегка маскируя свои требования мишурой светской учтивости. Если полагать, что изложенное в данном образчике эпистолярного жанра - правда, а не бредовая выдумка наподобие неисчислимых революционных орд господина Нечаева [2] , то государю и впрямь есть о чем беспокоиться!

    Эзопов язык письма весьма прозрачен, автор даже и не удосужился всерьез зашифровать столь компрометирующее послание. Скажем, особы, могущие взирать свысока на ступени трона, - не иначе как великие князья. Они, в отличие от прочих смертных, сами на этих ступенях располагаются и, естественно, смотрят на них сверху вниз. Но вот «Фехтмейстер»?..

    Будь неведомый покуда автор профессиональным разведчиком, не стоило даже сомневаться в том, что прозвище его никак не связано с родом деятельности. Но если это не так, а вероятно, это не так - настоящий шпион никогда бы не ошибся адресом, - то резонно предположить, что заговорщик и впрямь признанный в гвардии мастер клинка. А ежели данное предположение верно, то число возможных подозреваемых сравнительно невелико. К тому же неведомый корреспондент неосторожно писал «у нас в Петербурге». Между тем большая часть гвардейских полков сейчас на фронте, и это тоже значительно сужало круг поиска.

    Лунев восстановил в памяти приложенный к письму список инструкторов и учителей фехтования, служивших за последние десять лет в Петербургском округе. Перечень их был не слишком длинным, к тому же всех унтер-офицеров контрразведчик отбросил с самого начала. Никто из них не мог вращаться в придворных и офицерских кругах. Оставалось восемь человек, из которых пятеро сейчас находились в действующей армии.

    -  Ну, как вам машина? - по-своему оценивая задумчивость клиента, поинтересовался приказчик.

    -  Хороша. - Полковник вытащил отпечатанный лист и поднес к глазам.

    Так и есть, у букв наличествует свой характер. Вот, у «т» чуть-чуть, самую малость, не допечатывается ножка, а на «е» какая-то точка…

    -  Желаете приобрести?

    -  Возможно, - уклончиво ответил Лунев. - Однако не нынче, иным разом. - Приказчик едва сдержался от бурного выражения неодобрения. - А скажите, голубчик, - между тем продолжал Лунев, - много ли у вас таких вот машин покупают ныне?

    -  Отчего ж, - без особой охоты, но все же вполне учтиво ответил продавец, - покупают. Вот и господа офицеры берут. Нынче-то небось в штабах работы много, а их в Петрограде теперь вон сколько. Да и магазин у нас солидный. Место хорошее, товар знатный.

    -  Это верно, - согласился контрразведчик, - работы много.

    В его голове отчего-то не желал складываться образ ловкого фехтовальщика, орудующего клавишами пишущей машинки, точно рапирой, легко и непринужденно. «Быть может, все же „Фехтмейстер“ - лишь кодовое обозначение? И я копаю не в ту сторону?»

    -  А вот еще, - выходя из задумчивости, проговорил Лунев. - Вы случайно такие вот пробные листы для каких-нибудь нужд не храните?

    -  Ну что вы? - приказчик развел руками. - Нам без надобности.

    -  Очень жаль. - Полковник направился к выходу.

    -  А вот не желаете ли, скажем, пластинку купить? Панова есть, Вяльцева. Или вот новый Шаляпин.

    -  Нет, благодарю.

    Лунев вышел на улицу, и за спиной его над дверью печально звякнул колокольчик.