«О Господи! Мистика, - отворачиваясь, скривился Платон Аристархович. - Салонные штучки. Что ж за дурное поветрие!» Как серьезный практик, он не признавал манеры объяснять непонятное еще более непонятным, городить вокруг досужих выдумок турусы на колесах и приписывать схватке богов и потусторонним силам всякий заурядный прыщ. Но, впрочем, экзальтированность натуры вполне соответствовала внешнему облику новой знакомой.

    -  Конечно, конечно, - чуть заметно усмехнулся Лунев. - Но все же полагаю, в глазах генерала Джунковского [1] запись о Книге Судеб - недостаточное основание для нарушения высочайших предписаний.

    -  Ну вот, и вы туда же, - надула губки прелестница. - Послушать вас, так каждый иностранец - непременно шпион!

    -  Я такого не утверждал, - покачал головой Лунев.

    «А впрямь, что, если она шпионка? И вся эта сцена с криками и пьяным рукосуйством устроена специально для того, чтобы установить контакт со мной? С государем мы, конечно, разговаривали тет-а-тет, но если заговор действительно существует и столь разветвлен, как подозревается, наверняка изменники позаботились о том, чтобы окружить императора своими осведомителями. Офицер контрразведки, произведенный во флигель-адъютанты и оставленный при особе императора для неясных „особых поручений“, наверняка должен был привлечь внимание заговорщиков. В таком случае это, как говорится, „сладкая ловушка“. Но если это и впрямь так, то ниточка от госпожи Лаис тянется к неведомым пока мятежникам, а значит, не след прекращать столь ценное знакомство».

    -  Ну что вы, сударыня, у меня и в мыслях не было представлять вас шпионкой! - Лунев вслушался в звучание собственного голоса. Выходило довольно складно. - Однако же мне хорошо известен девиз шефа корпуса жандармов: «Законность».

    -  У меня есть весьма влиятельные друзья, - кокетливо улыбнулась Лаис.

    «В этом, пожалуй, можно даже не сомневаться. Но для подсадной утки она слишком откровенна, да и австрийское подданство само по себе настораживает. Вряд ли кому-то могла прийти в голову идея использовать для наживки уроженку вражеской державы. Или могло? Контрразведчик наверняка должен заинтересоваться иностранкой, как ни в чем не бывало едущей почти из царской резиденции. А вот, скажем, этот кронштадтец… Помнится, 199-й пехотный полк рядом с Царским Селом не стоит. Там расквартированы гусары, желтые кирасиры и стрелки императорской фамилии…»

    -  Что же вы меня ни о чем не расспрашиваете? - с ноткой легкой обиды в голосе произнесла дама. - Это даже как-то невежливо. Или я вам совсем не нравлюсь?

    -  Ну что вы? - поспешил заверить ее Лунев. - Я лишь пытаюсь быть скромным.

    -  Скромность для человека в аксельбантах - добродетель неслыханная, - улыбнулась девушка. - Хорошо, я избавлю вас от необходимости расспросов. Я знаю, вас удивляет мой внешний облик. Вы находите его необычайным для здешних широт. - Лунев чуть удивленно поднял брови. Сказанное только что спутницей в точности повторяло его недавние мысли. - Вы напрасно удивляетесь. Мне открыт свет прозрения, недоступный обычному восприятию. Я прочла ваши мысли!

    «Или слышала слова о своей красоте столь часто, что уже не сомневается в том, что все мужчины думают о ней одно и то же», - мелькнуло в голове Платона Аристарховича.

    -  Конечно же, слышала. Но согласитесь, ехать молча скучно, а после того, что сейчас произошло, мне просто необходимо выговориться.