– Скорее всего ничего мы таким путем не узнаем, но иного я пока предложить не могу.

Он подошел к окну и невидящим взглядом уставился в стекло. Хелен остановилась рядом; подбородок ее едва доставал до подоконника.

– А город сам по себе довольно привлекателен, Дорн. Я такие видела в исторических стереофильмах.

– Он выглядит словно Мадрид девятнадцатого века. Видишь вон ту площадь? Это почти копия Плаза Майор.

– Как красиво, – произнесла Хелен с необычной мягкостью.

– Да, пожалуй. Вообще‑то мадридская Плаза Майор – это место, где инквизиция устраивала свои знаменитые аутодафе. Интересно, а здесь такое бывает?

Хелен подняла голову.

– Ты думаешь, это возможно?

– Боюсь, да. Не забывай, что в течение веков здешнее общество не претерпело никаких изменений. Согласись – такое не в человеческой природе. И объяснение тут может быть только одно: когда кто‑либо пытался сдвинуть общество с мертвой точки хоть на йоту, его незамедлительно уничтожали. Нет ничего удивительного в том, что Policia secreta выявила трех наших агентов и устранила их. Отделу G со всей его мощью оказалось не по зубам справиться с этим атавистическим обществом.

Девушка вздохнула.

– Все равно город красивый. Он похож на музей.

Дорн Хорстен возвел глаза к небу.

– Где‑то там, – произнес он, – Запредельные Миры; они устрашающе близко от нас. Рано или поздно человечество столкнется с населяющими их существами. На сегодня нам известно лишь, что они опередили нас в развитии на многие тысячелетия. Чем дольше мы будем избегать встречи, тем лучше, но конфронтация неизбежна.

– Да, я знаю. А такие анахронизмы, как Фаланга, могут здорово нас подвести.

Хорстен отвернулся от окна.

– Что ты собираешься делать, если нам повезет найти те самые судебные протоколы?

Хелен опустилась в кресло; лицо ее было хмурым.

– Я об этом еще не думала.

Сидя вечером в ресторане при отеле, Пьер Лоран разглядывал тарелку с супом, которую ему принес официант.

– Что это такое? – наконец спросил он.

– Это gazpacho[13], сеньор Лоран, – отозвался официант. – Шеф‑повар ждет вашего отзыва.

– Тогда он может ждать, пока не замерзнет Меркурий, – сообщил Лоран холодно.

– Пьер, – укоризненно произнесла Марта. Хелен хихикнула.

Лоран, не обращая внимания на реакцию своей семьи, принялся загибать пальцы перед лицом дрожащего официанта.

– Gazpacho – самый великолепный из всех холодных супов. В основном это масло и уксус, но туда обязательно надо добавлять томатный сок, чеснок, хлебный мякиш, нарезанные огурцы, зеленый перец и, иногда лук. Насчет последнего я не настаиваю, можно класть, а можно и не класть. Перед тем же как подавать, в gazpacho добавляют гренки.

Официант, трясясь всем телом, нервно оглядывался. Посетители за ближними столиками прислушивались к лорановской лекции, поскольку Пьер не потрудился хотя бы немного понизить голос.

– Да, сеньор Лоран, – сказал официант. И совершил ошибку, повторив свою фразу: – Шеф‑повар ждет вашего отзыва.

– Скажите ему, что он идиот! – заявил Лоран. – Где, во имя всего святого, в этом супе огурцы?

– Огурцы?

Под взглядом Лорана официант затрепетал.

– Я не знаю, что такое огурцы.

Лоран глубоко вдохнул, словно успокаивая себя.

– Ну, разумеется. Заберите это пойло! Ну и планета – ни угрей, ни сушеной трески, ни огурцов! Долой отсюда! Долой!

Подхватив тарелку с супом, официант попятился в направлении кухни.