— Вам звонят из Министерства иностранных дел. Товарища Зяблика, пожалуйста.

Филимонов сделал движение, чтобы взять у Галкина трубку, но затем махнул рукой.

— Товарищ Зяблик? — басом гудел Василий. — Вашу сиятельную персону осмелился побеспокоить Василий Васильевич Галкин. — Вы, между прочим, в спешке забыли разместить группу инженера Филимонова. Нет, это моё дело, товарищ Зяблик! — Василий голоса не повышал, но слова выговаривал с металлической вибрацией и свистом. Филимонов отклонился от него и смотрел со смешанным чувством уважения и испуга. Ольга вся напряглась, невольно подалась к Василию, готовая в нужную минуту прийти на помощь. Василий продолжал: — Ничего, — моё дело! Будете и дальше издеваться, я… Нет, я справлюсь сам. Применю к вам закон тайги. Да, закон тайги. А вот вы тогда и узнаете, что это такое.

И Вася бросил трубку.

Продолговатое костистое лицо Галкина побелело, тонкие ноздри с шумом раздувались, он мрачно шагал между столами и время от времени потрясал туго сжатым кулаком.

— А чёрт с ним! Чёрт с ним! — повторял Василий, чувствуя, как пол ускользает из-под ног, стены шатаются, вот-вот рухнут. Кончена карьера, не видать ему трёхкомнатной квартиры. Ничего так не было жалко, как квартиры. Он был на очереди первым, через три-четыре месяца обещали ключи.

— А чёрт с ним! Буранов отошёл от дела, а с этим дьяволом всё равно каши не сваришь. Пусть хоть узнает уральский характер, ни перед кем не гнул голову, а перед Зябликом — того пуще.

В сильном волнении, похожем на помешательство, Василий натыкался на углы столов, гремел дверцами и ждал от товарищей осуждения своего поступка. Но товарищи молчали. И тогда, выведенный из терпения их неестественным, как ему казалось, молчанием, он подступился к шефу, почти закричал:

— Надулись, как сычи! Ну скажите хоть что-нибудь!

Филимонов тронул Василия за руку:

— Успокойся, Вася. Ты с ним, конечно, того… немножко грубо, но вообще-то верно. А за квартиру и за должность — не терзайся. Он и без того ничего бы для тебя не сделал. Теперь же появилась надежда.

Василий присел за стол поблизости от Ольги и Филимонова. Речь шефа падала на сердце отрезвляющим душем.

— Надежда? Не понимаю.

— Ты применил запрещённый приём — заговорил с ним тоном, который не принят в среде интеллигентных людей. С ним в таком роде никто не говорил. И ударил ты его в самое темя. Он, видишь ли, Вася, трус отменный, а ты его таёжным приёмом пугнул.

— Кстати, Вася, в чём он состоит… закон тайги? — подступилась Ольга. Её воображение было потрясено именно этим — обещанием Галкина применить закон тайги. Вася посмотрел на неё пристально и покровительственно. Плотно сжатые губы, снисходительный потеплевший взгляд и вся фигура Василия, крепко сбитая, пружинно гибкая, — всё, всё в нём сейчас нравилось Ольге, обнаруживало рыцаря, умеющего при случае постоять за себя и других. Ольга не унималась: — Ну что, что это такое — закон тайги?

— Ты думаешь, я знаю, что это такое? — сказал Василий.

Была минута общего недоумения и разочарования. Потом все трое рассмеялись, и Ольга громче всех. А Филимонов, потрепав за шею Галкина, сказал:

— Комик ты, Вася. Но пугнул Зяблика знатно. Будет ему над чем призадуматься.

Положив трубку телефона, Зяблик с минуту постоял над аппаратом, сжал в тугой узел пухлые алые губы, наморщил лоб, как он обыкновенно делал в минуты трудных раздумий, вслух проговорил: «Василий Васильевич Галкин. Кто такой Галкин?»

Из столовой раздался голос Даши:

— Зя! Мы ждё-о-м!

Она звала его ласково: Зя.