Вошёл в кабинет заведующего. Здесь его ждали. Молодой атлетического сложения мужчина резво показал на кресло возле стола.

— Слушаю вас!

Филимонов говорить не торопился; во-первых, не собрался с мыслями, не знал, с чего начинать, о чём говорить с заведующим; в нём росла обида на секретаря, жалел, что так просто ушёл, не сказал, что о нём думает. И сейчас, чувствуя на себе взгляд молодого, довольного собой человека, не испытывал никаких желаний выворачивать перед ним душу. Знал, был уверен: не поймёт его заведующий, как не понял и даже не пытался понять секретарь. Не пытался! — вот что было обидно.

— Вы тут все очень заняты, — мирно сказал Филимонов и отклонился на спинку кресла, словно приготовляясь к долгой дружеской беседе. Заведующий отстранился от стола — не сумасшедший ли перед ним?

— Товарищ, выкладывайте вашу просьбу. Зачем-то вы пришли к нам в райком?

— Выкладывать можно картошку, — сказал не меняя позы Филимонов, — а её у меня нет.

И медленно поднялся, хотел было уходить, но заведующий жестом руки остановил его:

— Подождите!

И точно так же, как это сделал секретарь райкома, снял трубку. И позвонил.

— Примите товарища. Он сейчас к вам зайдёт.

Взял за локоть Филимонова, повел к двери. И так же, как секретарь, сказал:

— В комнате номер двадцать у нас находятся инструкторы. Зайдите, вас там примут. Они потом мне доложат.

«Ни здравствуй, ни прощай. Отработано! — подумал Николай. — Как на потоке». И решил, что посетителей у них очень много, иначе они и не могут, но осмотрелся в длинном коридоре и никого не заметил. По правую сторону и по левую отливали желтизной двери, их было много, но людей — ни одного! И по золотому блеску паркетных плиток можно было заключить, что люди тут бывают нечасто.

Он с любопытством оглядывал двери, приоткрывал некоторые из них — к нему тотчас же поворачивалось несколько лиц, наверное, инструкторы. И он бы, конечно, ушёл из райкома, — ему и говорить больше ни с кем не хотелось, — но любопытства ради вошёл в двадцатую комнату.

— Я Филимонов, меня послали…

— А, проходите! — заученно бодро позвал молодой человек. — Вы посидите, а я закончу список. Набрал телефон, стал говорить:

— Вы знаете свою очередь? Нет. Запишите. Ваша фабрика едет на базу двенадцатого ноября. Количество людей — двести. Старшего прислать в райком на инструктаж. Ясно? Желаю успеха.

Трубка едва коснулась аппарата, снова набрал номер. И тем же голосом те же слова:

— Вы знаете свою очередь? Нет. Запишите. Ваш КБ едет на базу тринадцатого ноября. Количество людей — шестьдесят. Старшего прислать в райком на инструктаж. Ясно? Желаю успеха.

Звонил инструктор долго, у некоторых телефон был занят и не оказывалось на месте секретаря парторганизации, тогда инструктор ругался, набирал другой номер, пока, наконец, не попадал, куда надо. Закончив, облегчённо вздохнул и с удовольствием взглянул на Филимонова. Вид живого человека его, очевидно, радовал.

— Вы ко мне? Ах, да — ко мне. Что у вас?

— Да нет, товарищ инструктор, я не к вам. Меня тут плохо поняли.

Инструктор удивился. Проворчал: «Чертовщина какая-то!». И набрал номер заведующего.

— Михаил Петрович! Вы ко мне посылали человека. Где он? Снова проворчав ругательство, инструктор обратился к посетителю:

— Что вы мне голову морочите? Это же вы сейчас были у заведующего?

— Я, ну я, товарищ инструктор, только заведующему было некогда, и он меня не понял. Я, пожалуй, пойду.

— Постойте! Но вы зачем-то пришли к нам в райком?

— Пришёл.