|
ствует? Очевидно, что истинный я — духовное существо чув- ствует свое воображаемое я, свои пределы, как человек видит свое отражение, свою тень. 3) То, что я называю своим телом, своим организмом, есть то отверстие, через которое я сознаю. Уничтожь организм — закры- вается отверстие. 4) То, что люди называют великим, просто, естественно, не- заметно для того, кого называют великим. 7 марта. Я. П. 1904. Записать было чего-то два, и оба забыл. Помню, потому что записал, только вот что: 1) Вся сансара, т. е. суета жизни, все события, как ни кажутся разнообразны для каждого человека, в сущности однозначащи, равны для всех людей: сложная ли, длинная ли жизнь, или про- стая и короткая. Все родятся, живут, умирают, и время и события не имеют значения. Важно и составляет сущность жизни одно: уяснение сознания, я сказал бы: очищение того стекла, через ко- торое смотрит человек на мир, вернее же, выработка того глаза, того органа, которым человек, вообще живущее существо видит, познает мир. 2) Прекрасная пословица: живой живое и думает, т. е. что пока человек жив, он не может весь не отдаваться интересам это- го мира. От этого так страшна смерть, когда человек, полный жизни, думает о ней. Когда же приближается смерть раной, бо- лезнью, старостью, человек перестает думать о живом, и смерть перестает быть страшною. 3) Смерть — это захлопнутое окно, через которое смотрел на мир, или опущенные веки и сон, или переход от одного окна к другому. 4) Чем глупее, безнравственнее то, что делают люди, тем тор- жественнее. Встретил на прогулке отставного солдата, разгово- рились о войне. Он согласился с тем, что убивать запрещено Бо- гом. Но как же быть? — сказал он, придумывая самый крайний случай нападения, оскорбления, которое может нанести враг. — Ну, а если он или осквернит или захочет отнять святыню? — Какую? — Знамя. 1Я чувствую себя (нем )
Царь. А суд. А обедня. Чем нелепее, тем торжественнее. 5) Видел сон. Я разговариваю с Гротом и знаю, что он умер, и все-таки спокойно, не удивляясь, разговариваю. И в разговоре хочу вспомнить чье-то суждение о Спенсере или самого Спенсера, что тоже не представляет во сне различия. И это рассуждение я знаю и говорил уже прежде. Так что рассуждение это было и прежде и после. — То, что я разговаривал с Гротом, несмотря на то, что он умер, и то, что рассуждение о Спенсере было и прежде и после и принадлежало и Спенсеру и другому кому-то, — все это не менее справедливо, чем то, что было в действительности, распределен- ное во времени. Во сне часто видишь такие вещи, которые, когда их наяву распределяешь во времени, кажутся нелепыми, но то, что о себе узнаешь во сне, зато гораздо правдивее, чем то, что о себе думаешь наяву. Видишь во сне, что имеешь те слабости, от которых считаешь себя свободным наяву, и что не имеешь уже тех слабостей, за которые боишься наяву, и видишь, к чему стре- мишься. Я часто вижу себя военным, часто вижу себя изменяю- щим жене и ужасаюсь этого, часто вижу себя сочиняющим толь- ко для своей радости. Сон, который я видел нынче, навел меня на мысль о том. Сно- видения ведь это — моменты пробуждения. В эти моменты мы видим жизнь вне времени, видим соединенным в одно то, что разбито по времени; видим сущность своей жизни: — степень своего роста. 10 марта 1904. Я. |
