- Вас понял. Маэстро, не угодно ли вам сесть за свой столик, а я приволоку вам том энциклопедии на букву «п»?

- Угодно. Честь имею, господа!

- Дэвид, мне изрядно надоел этот субъект. По-моему, он нарочно к нам привязывается.

- Нет, просто хватил лишнего. Я таких, которые «нарочно», узнаю за милю.

- И все же он по твоему ведомству больше, чем по моему.

- У меня, Фред, уже три года как нет ведомства.

- Знаю… Чем же ты занимаешься?

- Частным сыском. Вышел в отставку, теперь у меня своя контора. Меня проводили с почетом, но в одну неделю. С орденом в петлице. Воннел с Дороном не поскупились бы и на два, если бы я вовсе отказался от пресс-конференции.

- Я сделал материал для «Вечернего звона».

- Все же сделал?

- За кого ты меня принимаешь?.. Краткое изложение твоей обличительной речи… Но Верблюд, прочитав не без интереса, сунул в сейф, а ключ проглотил. Доказательств, представь себе, маловато! Обвинение построено на песке! Как будто, если бы…

- Он прав, Фред. Увы, без Аль Почино, без Дины Ланн, без Рольфа Бейли и без тебя я действительно оказался без фундамента.

- Хотя все, что ты говорил, было сущей правдой! Я подозреваю, Дэвид, что моему Верблюду кто-то звонил задолго до того, как я принес материал.

- Они действительно обзвонили все газеты и телекомпании. Мне доподлинно известно, что видеозаписи, сделанные в тот день, были уничтожены на основании официального приказа, подписанного Воннелом. Знаешь, с какой мотивировкой? В целях сохранения государственной тайны! И все же, если бы Аль Почино был жив!..

- Не обольщайся. Дорон всесилен, я еще раз убеждаюсь в этом.

- При чем тут Дорон? Он всего лишь чугунный наконечник стрелы, отлитой из чистого золота… Я уверен, они заплатили газетам и телекомпаниям за молчание много больше того, что те могли заработать, открыв рты! И все же, Фред, если бы им не удалось убрать Аль Почино!.. Между прочим, я получил ни с чем не сравнимое удовольствие, выступая тогда перед умной и профессиональной аудиторией: я сказал все, что я думаю и что знаю, не кривя душой. И, знаешь, это было на редкость приятно.

- Типичный Дон-Кихот! К сожалению, Дэвид, я могу прогнозировать для таких, как ты, только психушку, где будет наконец-то полное взаимопонимание с окружающими!

- Благодарю за откровенность, но отвечу тем же. Из трезвых рационалистов нередко получаются хорошие надзиратели в тюрьмах и санитары в сумасшедших домах.

- Прошу прощения, господа, не окажете ли вы мне любезность и не покажете ли свои зажигалки?

- Чего?!

- Не удивляйтесь. Я коллекционер-исследователь: собираю действующие зажигалки, ломаю их и продаю тем, кто собирает сломанные…

- Жорж, этот джентльмен будет рад купить у тебя зажигалку!

- Вас понял. Прошу, маэстро, пересесть за тот столик, я все устрою.

- Честь имею, господа!..

- Если он подойдет еще раз, я ему просто врежу!

- Не глупи, Фред, в конце концов, это даже забавно: с чем он еще явится? Попробуй угадать…

- Ну его к черту. Скажи лучше, что происходит с Карелом?

- А что с ним происходит? Я не видел его тысячу лет.

- По-моему, он полностью слился с компанией Ивона Фреза, и теперь, когда ты уже не комиссар…

- Его и поймать некому, и защитить тоже? Ты это хотел сказать? Ха-ха-ха, бедный Карел Кахиня! Не беспокойся за него, Фред, он увертлив и осторожен, как уж. Он всю жизнь ползет ровно по границе между законом и беззаконием и не высовывается ни в ту, ни в другую сторону.

- Что ты знаешь о Таратуре?

- Ну… он уже комиссар! В Интерполе.