— Ты там был? — тихо спросил Флинт.

— Ты чертовски прав, я там был! Я работал помощником босса в «Трех X». Ты убил его из-за угла! Той ночью в салуне тебя узнал Лейден.

Флинт, сидя верхом, смотрел на них.

— А сколько раз стреляли во Флинта, когда его держали за руки?

Геддис залился краской.

— Я…

— Его держали за руки два храбреца, — сказал Флинт, — пока остальные стреляли. Мало того, что вас было девять против одного, так вы его еще и держали!

Рокли покосился на Геддиса.

— Я не слыхал таких подробностей.

— Я был против этого, — сердито запротестовал Геддис. — Я был против. Но все равно он был наемным убийцей, стрелявшим в спину!

— Сколько раз ты выстрелил, Геддис? — повторил Флинт.

— Откуда я знаю? Раз девять-десять, может, больше.

Флинт поднял руки и одним рывком порвал рубашку от ворота до пояса.

— Ну и что, — с горечью сказал он, — сколько шрамов ты видишь?

Его грудь была бледной, незагорелой, шрамов там не было, ни одного.

— По-моему, Геддис, ты слишком много треплешься, — сказал он и перевел взгляд на Нэнси, стоявшую у костра. — Поверьте, мэм, я только хотел помочь.

Флинт развернул гнедого и поскакал прочь.

Он вел себя как последний дурак, ну и что с того? Он поедет в свое убежище и пробудет там до конца. Если ему суждено умереть, то ждать осталось недолго.

Красавицы редко попадались в Аламитосе, а красавиц, одетых по последней парижской моде, там и вовсе не видали. А ведь даже злейший враг Лотти не стал бы отрицать, что она очень красива.

У нее были золотисто-рыжие волосы, фиолетовые глаза и та прозрачная кремовая кожа, которая иногда встречается у рыжеволосых женщин. Мода сменила куполообразные юбки на облегающие платья, а у Лотти как раз была фигура, которую новая мода выгодно подчеркивала.

Более того, она вполне сознавала, что начинала битву, где союзников надо выигрывать, а врагов побеждать любым доступным ей оружием, и Лотти постаралась не оставить ни малейшего сомнения в достоинствах своего оружия.

На ней было платье из джерси — нового эластичного материала из тонкой шерсти, придававшего фигуре элегантность и законченность и не стеснявшего движений. Юбка на ней была много уже, чем видел Аламитос, или, уж если на то пошло, даже Филадельфия или Сан-Франциско, а «полонез» — верхняя курточка из цветного материала, отделанная мехом, — впечатлял.

Лотти перешла улицу к «Гранд-отелю» — за ней следовал смущенный молодой человек, вызвавшийся донести чемоданы, — и чуть помедлила у входа, чтобы осмотреться.

Аламитос имел невзрачный вид, он весь лежал как на ладони: убогие домишки, тополя, в честь которых был назван город, и несколько бездельничающих ковбоев.

Женщины на улице застыли, не отрывая от нее глаз, очарованные платьем, которое они могли видеть лишь в «Годис ледис бук» или журнале «Харперс базар», а мужчины, не обращая внимание на платье, видели только женщину.

Лотти Кеттлмен вошла в холл отеля, и клерк торопливо развернул в ее сторону журнал регистрации.

— Я миссис Кеттлмен, — сказала она. — Полагаю, у вас забронирован для меня номер?

Через час Лотти сидела в столовой напротив Портера Болдуина.

— Где он, Порт? — решительно спросила она.

— Я бы и сам хотел знать, — раздраженно ответил Болдуин. — Мои люди ищут, но у нас нет его примет.