|
- Спокойно, Мортимер, не горячитесь. Вы ведь служите нам, а не прекрасным дамам! Вы можете проливать свою кровь только за Францию. Мы ваше предложение отвергаем. Нам нужен другой человек. От исхода дуэли будет зависеть судьба мадам де Селонже! И вы тоже останьтесь на своем месте! Повелительным жестом Людовик XI остановил Коммина, который хотел предложить на место Мортимера себя. - В таком важном деле, - продолжал король, - не следует спешить. Тот, кто ровно через месяц предстанет перед нами, должен знать, что, если он будет побежден, мадам де Селонже казнят и что бой должен быть не на жизнь, а на смерть. Итак, господа, подумайте хорошо, прежде чем принять решение... - Но ведь все и так решено, - пробормотал Мортимер сквозь зубы. - Ни один человек на свете не помешает мне сражаться за нее, даже если мне для этого понадобится уйти в отставку! Король находился рядом с шотландцем, но сделал вид, что не слышит, и продолжал: - Пусть уведут мадам де Селонже в тюрьму, и чтобы никто не смел к ней приближаться! В зале наступило еще более гнетущее молчание, чем при появлении Фьоры, и все следили, как она удаляется в сопровождении стражи. К молчанию примешивалось недоумение перед таким необычайным решением вопроса: что за законная дуэль, в которой один противник сражается с двумя? Даже если те не очень ловки, то такой способ уравнивать силы выглядел весьма странно, не говоря уже о том, что богу в этом деле отводилась весьма незначительная роль. Единственным утешением для Фьоры было слышать, что король приказал держать ле Дема и Торнабуони под домашним арестом до самого дня дуэли. Да и что это было за утешение, если Фьора знала, что ни Мортимеру, ни Коммину не позволено сражаться за нее, а поэтому жить ей осталось один месяц. Глава 3 ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ Король, казалось, все-таки проявлял какую-то милость к своей пленнице. На другой день после того, как Грегуар унес поднос с едой, к которой Фьора не притронулась, он сразу вернулся с широкой улыбкой на лице: - К вам пришли с визитом! Надеюсь, вас это порадует. Широко открыв дверь, он впустил в комнату Леонарду, которая держала на руках маленького Филиппа. Вид счастливой пленницы вызвал на глазах почтенного тюремщика слезы умиления, и он некоторое время постоял в комнате, с радостью наблюдая прелестную картину, которую представляла собой Фьора с ребенком на руках. - Мой малыш! Моя любовь! Мое сокровище! Она покрывала страстными поцелуями ручки, лицо и вьющиеся темные волосики. Мальчик, непривычный к таким бурным ласкам, захныкал. Фьора испугалась: - Я что, сделала ему больно? - Нет, - ответила со смехом Леонарда, - но вы его чуть не задушили! Теперь отпустите его. А вы, мессир Филипп, поздоровайтесь со своей матерью так, как я вас учила! Ребенок неловко поклонился, что привело Фьору в восторг. - Здравствуйте, мама! - важно произнес он. - Как вы себя чувствуете? Но поскольку Фьора наклонилась, чтобы быть ближе к нему, мальчик не утерпел и бросился к ней на руки: - Мама, мама! Я так скучал без вас! - А он ведь так мало меня знает, - проговорила Фьора через голову сына. - Он знает вас лучше, чем вы думаете. Ему о вас постоянно рассказывали, и в своих молитвах он просит господа поскорее вернуть ему его мать! - И папу тоже! - добавил малыш. - Мама, когда он к нам вернется? - Не знаю, дорогой. |
