И конечно, в какой-то момент она ушла насовсем. Нику не хочется думать об этом, даже теперь.

Словом, так или иначе, от Кэт толку мало. И Элейн превратилась в другую женщину. Стала кем-то еще, неумолимой незнакомкой, осудившей его без права апелляции. В последние годы Нику пришлось стать осторожней — она стала сердиться на него по поводу и без, но это другое. Он видит ее, точно ставшее каменным, лицо в то утро, в оранжерее: «Я хочу, чтобы ты ушел».

Так нечестно. Он слишком стар, чтобы с ним так обращались. Стар? Стоило этому слову прийти на ум, его мучения лишь усилились. Да, он стареет. О, черт!

Элейн и Кэт

Элейн ощущает необыкновенный прилив сил. Она сделала правильный выбор, в этом она уверена. Она поступила так, как этого требовали обстоятельства. Невозможно представить, что Ник остался бы в доме, как будто ничего не произошло; каждый день она бы вспоминала об этой истории — всякий раз, когда она смотрела бы на него, всякий раз, когда он говорил бы с ней. Ну а теперь она спокойно может отдаться любимой работе — и через какое-то время все забудется. Она передумала — вместо того чтобы отдохнуть, пересмотреть график, — она станет работать больше. Даст окончательное согласие на поездку в Америку с курсом лекций, напишет новую книгу и непременно подаст заявку на участие в Хэмптонкортской выставке в следующем году.

Сегодня она выбирает лучший сад в одном из пригородов Лондона, где живут в основном люди состоятельные. Дело нелегкое — не столько по причине того, что приходится много ходить, сколько оттого, что от нее требуется сохранять дипломатичный нейтралитет. Вежливость и уклончивость, сдержанность реакции — нет, конечно, негромкое одобрение она выразить может, но увлекаться этим крайне нежелательно. Обладатели садов ходят за ней по пятам с приклеенными на лицах улыбками, сверлят ее лазерами глаз. Как бы им хотелось взглянуть на отметки, которые она делает в своем блокноте! Организаторы конкурса водят ее от сада к саду, всегда готовые защитить и прийти на помощь. Атмосфера мерзопакостная — дух соперничества ощущается прямо-таки физически. Мероприятие, по сути, благотворительное — многие из садов-участников можно будет посетить в эти выходные за умеренную плату, и собранные средства пойдут на что-то там, но пока благотворительностью и не пахнет.

Элейн проходит мимо розовых клумб. Замечает поврежденные лепестки на «Мадам Альфред Карьер», оценивает «Гималайский мускус Пола», едва не вздрагивает над кустами морально давно устаревших «Мир» и «Пикадилли», касается цветков «Кардинала Ришелье». Морщится при виде ярких соцветий герани, одобряет дицентру превосходную и синюху, сокрушается при виде ужасной фуксинового цвета лаватеры, отмечает неведомый ей доселе сорт хохлатки. Конечно, не учитывать собственные предпочтения очень трудно, но она пытается по достоинству оценить мастерство и смелость владельцев, пусть даже она выражается в сооружении хитрых конструкций из камней или опрометчивом выборе трав для газона. Каждый устраивает сад сообразно своим капризам и пристрастиям, и это видно, но заметно и то, что здешние хозяева частенько смотрят телепередачи по устройству сада. Водоемам здесь позавидовали бы и устроители висячих садов Семирамиды: ручейки, каналы, миниатюрные речные пороги, фонтаны, пруды. В наше время сад — это демонстрация современных достижений не только растениеводства, но и инженерии. Украшения садов также отличаются разнообразием и порой демонстрируют фантазию и изобретательность владельцев: тут хозяева щедро усыпали дорожки гравием, там привезли полный грузовик речного голыша, в одном из садов обнаруживается четырехметровый пластиковый тотемный столб, в другом среди кустарников виднеется гипсовый бюст какого-то древнеримского божества.