В верховном суде будут заседать одни только правые фанатики. Когда нам понадобится нефть, мы захватим весь Ближний Восток! И с этой дурацкой Олимпиадой тоже разберусь…
Мир поплыл перед глазами Кена. Он с мольбой посмотрел на Чака.
— Это надолго? Скажи!
— Не знаю. Может, и навсегда. Разве что надоест, тогда дам разок подержать вожжи какому-нибудь еще хлюпику-демократу…
Кен вздрогнул и проснулся.
Свет утреннего солнца заливал комнату. Мона Джей спала рядом, ее земные туфли валялись в дальнем углу. Почему-то сегодня они выглядели жалкими и ненужными, словно стали чужими этому миру, который изменился за ночь.
— Ну и кошмар мне приснился, — пробормотал Кен.
Наклонившись, чтобы поцеловать Мону Джей, он заметил, что кольцо настроения исчезло с ее руки.
Чак и по сей день продолжает носить его.
Фланелевые небеса
1. Любовь моя, революция
Фиби Саммерскуол устало плюхнулась на хромой диван с продавленными пружинами, залитый пивом, потом, слезами и прочими жидкостями. Диван стоял в «комнате отдыха» для музыкантов клуба «Слайм тайм». Стену сверху во много слоев покрывали разнообразные надписи: названия малоизвестных групп, давно распавшихся и сгинувших в пыли десятилетий, призывы к физическому устранению тех или иных исполнителей, глубокие музыковедческие суждения разного толка, а также малопристойные выпады в адрес дирекции клуба.
— Господи, я совсем рассыпаюсь на части, — простонала девушка.
Она была худенькая, с темными глазами, которые казались больше из-за круглых очков в черной пластиковой оправе. Тюлевая юбочка поверх вытертых джинсов, обтягивающий топик из лайкры, замшевые туфли на толстой подошве. Длинные черные волосы перетягивал сзади шнур, используемый для закрепления аудиоусилителей при транспортировке. В целом ее можно было принять за измотанную за день уборщицу, опустившуюся балерину или необычно опрятную уличную женщину.
Подняв руку, чтобы смахнуть пот со лба, девушка обнаружила, что все еще держит барабанные палочки, и бессильно уронила их на пол. В воздухе перед ней материализовалась запотевшая бутылка пива «Сэм Адам».
— Спасибо, Скотт.
— Ты это заслужила, Фиби. Сегодня ты просто великолепна.
Скотт Блуботтл, как всегда, скромно примостился на складном стуле. Круглолицый, в очках с тонкой металлической оправой, он старательно отцарапывал наклейку со своей бутылки гитарным медиатором. На двух остальных предметах из разношерстной коллекции мебели, украшавшей комнату, развалились двое остальных участников группы: Марк по прозвищу Снарк и Упрямый Фрэнк — один плотный и длинноволосый, другой по-волчьи тощий, с горящими глазами и ввалившимися щеками, похожий на одного из малоизвестных немецких экспрессионистов.
— О да! — с энтузиазмом подтвердил Марк звучным певческим голосом. — Особенно в самом конце.
В разговор вступил и Фрэнк:
— Я просто горжусь, что в лучшей из моих вещей играет такой талантливый барабанщик.
Щеки Фиби порозовели от удовольствия.
— Да ладно, ребята, — фыркнула она. — Вы бы сказали это кому угодно после того, как намучились с последним своим сокровищем.
Марк невесело усмехнулся.
— Да, Лонни был просто ужасен.
— Помнишь, как он опрокинулся вместе с табуреткой? — хихикнул Скотт.
Фрэнкс видом недовольного начальника поднял руку.
— Не будем ругать покойников. Давайте лучше сосредоточимся на том, как гениально мы играли сегодня.
— Согласен, — кивнул Марк, привычным движением взбивая волосы кверху. |