|
– Не думаю, – прошептал он. – Хакон хорошо их задержал. Он снова опустился ниже, оглядывая незнакомый сарай в знакомой деревне. Пон-Сен-Жюст! Неужели прошли считанные месяцы с того дня, когда он впервые схватился со смертью здесь, на постоялом дворе? Казалось, с тех пор миновал целый век, целая жизнь. Жан слишком часто имел возможность вспоминать о том, что смертен. – Тогда мне надо идти. Выбери для меня позицию. Бекк хотела встать, но слабое прикосновение сломанной руки удержало ее. – Бекк… – Жан не знал, что сказать. – Ребекка. – Ты согласился. Это – наш единственный шанс. – Это ты так решила. А какой шанс будет у тебя? Ты одна – против всех, кого не убил Хакон. – У меня найдется камень для каждого из них. – Она встряхнула мешочек, так что они загремели. – И потом, они привыкли вести бой на открытом поле. Улицы – моя стихия. – Это не Венеция, любимая. Здесь нет проулков и каналов, где могут притаиться сикарии. Одна улица, двадцать домов. – Ты хочешь сделать меня слабой? – Я хочу, чтобы ты одумалась. Ты добилась того, к чему стремилась: твой отец в безопасности и ждет тебя. А так умрем мы все. – Умрут только они. – Она выставила пращу в луч лунного света, пробившегося сквозь неровные доски сарая. – Когда наступает отчаяние, я сосредоточиваюсь сначала на моей цели – на тебе, а потом на моей меткой правой руке. Помнишь, тогда, под навесом в Тулоне, когда я это сказала? – Я помню сок персика у тебя на губах. Я помню, как это сбило меня с толку. Улыбаясь, Бекк приблизила к нему губы, чтобы поцеловать его. А когда она начала отстраняться, Жан поднял руки и обхватил ее за шею. – Ты отказываешься мне повиноваться, женщина? – Когда мы поженимся, я буду исполнять все твои приказы. – Почему-то, – отозвался Жан, – я в этом сомневаюсь. Она выпрямилась над ним, и лунный свет обнажил ее. – Ты сумеешь сесть на свою лошадь? – Придется суметь. – Подожди, пока не услышишь, как я закукарекаю. В эту минуту я или одержу победу, или попаду в плен. Исполни свою клятву королеве. И Бекк ушла. Жан повалился на сено и стал ждать. У него за спиной медленно жевали лошади. Дверь сарая распахнулась и начала постукивать на несильном ветру. Он лежал и ждал крика петуха и ложного рассвета, который он возвестит. * * * На восточном краю Пон-Сен-Жюста дорога сужалась между домом и сараем. Длинные скаты крытых соломой крыш встречались над ней, словно арка. Ее ширины едва хватало для того, чтобы пропустить крестьянскую повозку или двух всадников, едущих рядом. В двадцати шагах от этой арки Бекк ждала, спрятавшись под скатом крыши следующего дома. Она туго натянула веревку и придерживала камень пальцем. Послышался стук копыт, и лунный свет озарил фигуры двух человек. Бекк прицелилась в ближайшего. Жужжание пращи в неподвижном ночном воздухе напоминало шелест совиных крыльев, свист летящего камня – последний вскрик ее жертвы, словно гигантские когти впились в Бруно-Лучиано, резко сбросив его с седла. Телохранитель Франчетто рухнул на землю. – Иисусе, помилуй! – крикнул младший Чибо, пришпорив коня и пригнувшись к его гриве. Четверо его солдат сделали то же. |
