|
Время выбирает Бог. Я – его помощник. Я веду минутам счет. Тик-так. Тик-так. Тик… так. Вот. Существо бесшумно опустилось на кучу и принялось собирать лежащие там кости. Теперь Жан понял: это не демон заполучил его в свою власть, а существо, которое пало так низко, как только может пасть человек. Быть смотрителем виселицы значило питаться отбросами, какими побрезгует даже пес, – да еще пробавляться редкими монетами, которые бросят ему представители правосудия или родственники повешенного, желающие поскорее прекратить страдания своего любимого. Это трудно было назвать жизнью, и Жан понимал, что лучшее, на что он может надеяться, – это скорое убийство. И в то же время – как он может смириться с такой смертью? Неужели это – подобающий конец его карьеры, последняя жестокая шутка жизни, которая и без того изобиловала ими? Нет. Пока у него остаются дыхание и дар речи, остается и надежда. – Что ты делаешь с этими костями? Смотритель вздрогнул, словно успел позабыть о присутствии висельника. – Суп, – промямлил он, не поворачиваясь. – Ты мне веришь? – Нет. – Жан повернулся внутри клетки. – Зачем тебе суп из старых костей, когда рядом висит такое свежее мясо? Смотритель как-то странно зафыркал, и Жан понял, что это – смех. – А, так вот чего ты хочешь? Быстрого освобождения, которое мог бы тебе подарить мой верный дружок? – Тут он похлопал по небольшим ножнам у себя на поясе. – Но это было бы грехом – разве не так сказал бы твой друг архиепископ? Какие у тебя были знатные провожатые! Обычно нас не балуют таким обществом. Интересно, почему его высокопреосвященство тобой заинтересовался? Жан с напускным спокойствием ответил: – Почему они мной заинтересовались? Ну, это такая история… – История? – Да. Я слышал, как ты говорил, что любишь за ужином истории. Так вот, у меня имеется одна – если ты пожелаешь ее выслушать. – О да, мы любим истории, мы с Демоном. Ты говоришь на вороньем? Ну, не важно – он немного знает французский. И конечно, немецкий. Правда, любимый мой? Ворон слетел с перекладины виселицы, открыл клюв и произнес: – Оставь глаза! Оставь глаза! – Вот видишь! А остальное я могу перевести. Нам бы хотелось услышать твой рассказ. Жан с трудом улыбнулся. – И какую цену ты предложишь за вечернее развлечение? – Немного еды, немного вина – и быстрое прощание, коли захочешь. Но только в том случае, если твой рассказ нам понравится. – Я не ем бульон из костей. – И мы тоже! – воскликнул смотритель. – Неужели ты думаешь, что Фуггер растерял все свои превосходные манеры? Некогда я кушал с серебряной посуды. А теперь у меня есть холодное рагу из овощей. И вино. Может, у меня даже найдется черствый-пречерствый хлеб. – Ужин, а потом быстрый переход из одного ада в другой? Несправедливая плата за мою историю! – А чего пожелает юный Орфей? Полагаю, чтобы твоя возлюбленная вышла из Аида? – О нет, ничуть. – Жан прижался щекой к прутьям. – Только возможность продолжить мою историю. В темноте блеснули белки глаз. – Ты хочешь сказать, что у этой истории еще нет завершения? Фуггер ненавидит истории без конца! Ненавидит! Все истории должны иметь конец, и конец всегда должен быть печальный. |
