|
Как в раскаленной печи или паровой ванне. Недолго и на тот свет отправиться. -- Но там, по крайней мере, светло. -- Подумаешь, светло! А разве у нас около полудня не бывает двухчасовых сумерек? Даже звезды исчезают, и в двухстах метрах можно разглядеть человека. Мало вам этого? -- А без дела сидеть? Не двигаться? Легко матросу? -- Да вы здесь как сыр в масле катаетесь, слава Богу, здоровы. А еще жалуетесь! В прежних экспедициях и глазами матросы болели, и от скорбута умирали. Ведь самое трудное -- позади. Скоро станет тепло, вернетесь к своим прежним занятиям. Разговоры разговорами, а положение было критическое. Шутка ли! Пятьдесят девять градусов ниже нуля! Попробуйте выжить в такой мороз! Однажды Констан Гиньяр, отстояв свой срок на часах, взглянул на ртутный термометр, висевший под фонарем. Там было сорок три градуса, а на спиртовом -- сорок семь. -- Да врет он! -- сказал нормандец товарищу. -- Может, замерз? -- Сейчас я на него подышу. Матрос принялся усердно дышать, термометр заиндевел, но температура не изменилась. -- А ведь правда замерз... Надо же! Ртуть и то замерзла!.. Не обернуть ли его перчаткой? Обернули -- результат тот же. Тогда Гиньяр рукой в перчатке принялся изо всех сил тереть градусник. Кончилось тем, что он упал и разбился. Наружу выскочил металлический шарик, твердый и блестящий, как серебро. Констан взял его двумя пальцами и громко вскрикнул. -- Что с тобой? -- Тысяча чертей!.. Как раскаленное железо! -- Дурак! -- Ой-вай-вай!.. Ой, Господи!.. До костей прожгло! Моряк бросил шарик, но поздно: пальцы были сильно обморожены. Вернувшись в помещение, Гиньяр спрятал было руку, которая болела и пухла, но от врача ничто не могло укрыться. - Что там у вас? - спросил он. - Ничего! - Врете! Ну-ка, покажите ладонь... Да здесь ожог! Надобно перевязать. -- Извините, доктор, не ожог, а обморожение! -- Что за вздор!.. Не скажете правду, я вам два пальца отрежу... Не иначе, как вы задались целью поочередно терять все части тела. Испуганный матрос признался во всем и получил необходимое лекарство. С того дня он закаялся прикасаться голыми руками к металлам. Бедняга выбыл из строя на две недели и не мог выполнять никакую работу. Первыми жертвами зимовки стали собаки. Они не выдерживали морозов и умирали от гренландской болезни. За три дня большинство их погибло. Симптомами эта болезнь напоминает бешенство, но не передается через укус. Лечению не поддается. Двадцать собак, к счастью, остались живы, в том числе -- любимцы парижанина. Нечего и говорить, что гибель псов повергла матросов в еще большее уныние. |
