— Я покормлю тебя.

Она уселась на ковре перед ним, скрестив ноги, и, наклоняясь к дюжинам горшочков, блюд, тарелок, стала потчевать его шариками, одни из которых взрывались в его желудке розовой молнией, другие же холодили и услащали небо. Он внимательно смотрел на ее крепкие ноги под голубым муслином, на изгибающуюся, когда она покачивалась или наклонялась к нему, талию.

— Что это за тощий ребенок, которого я видела с тобой? — спросила она. — Дахтари? Слишком бледная для гонда. На урду говорит плохо.

— Я ее не спрашиваю, она меня тоже. Скажи, Вилльерс, как мне поступить? Мне хотелось бы обеспечить ей постоянный кусок хлеба. Сейчас она кормится тем, что выпросит или украдет. Можно купить ее за двенадцать рупий — вроде бы все просто. Но нет. Не вижу смысла наставлять ее на путь истинный, научив какому-нибудь ремеслу, скажем, орудовать иглой. У нее нет иглы, да она ей и не нужна. Не думаю также, что стоит доверять ее заботам добрых португальских сестер, которые обратили бы и одели ее. Но должен же быть какой-то выход?

— Уверена, выход есть, — ответила Диана. — Но прежде чем я смогу подсказать что-нибудь, мне надо побольше узнать о ней — принадлежность к касте и прочее. Ты даже представить себе не можешь, как трудно бывает подыскать место для ребенка. Она может оказаться неприкасаемой — не исключено. Пошли ее ко мне с каким-нибудь поручением, и я все выясню. Ну и разумеется, пока суд да дело, пусть приходит сюда, если проголодается. Мы найдем выход, не сомневайся. Но ты большой простак, если отвалишь двенадцать рупий — три красная цена. Еще кусочек?

— С удовольствием, и не стоит забывать про светлый эль, что стоит у тебя под рукой.

Эль, шербет, манго… Небо успело посереть, пока они говорили об индийской кухне, о плавании фрегата, его задачах и целях, о мистере Стенхоупе, ленивцах и важных людях Бомбея. О Каннинге она упоминала вскользь: «В свои лучшие годы леди Форбс была хорошей компаньонкой, по-крайней мере, она удерживает меня в рамках — а мне это нужно, ты же знаешь». И еще: «Я проехала шестьдесят миль позавчера и шестьдесят миль вчера, прямо через Гаты. Вот почему я приехала раньше ожидаемой даты. С низамом предстояло обсудить одно скучное дело, и я вдруг почувствовала, что не могу больше, и поехала одна, предоставив слонам и верблюдам идти следом. Они должны быть семнадцатого».

— И много там слонов и верблюдов?

— Нет. Тридцать слонов и около сотни верблюдов. Ну, еще, повозки с буйволами, конечно. Но даже небольшому каравану требуется много времени: начинаешь сходить с ума и выть с тоски.

— И что, ты всегда путешествуешь на тридцати слонах?

— Только на небольшие расстояния: до Хайдарабада, не дальше. Когда нужно пересечь Индию, мы берем сотню, ну и остальное в соответствующей пропорции. Это похоже на армию. Ах, Стивен, как бы мне хотелось, чтобы ты увидел половину из того, что довелось увидеть мне за последнее время! Дюжины леопардов, тучи птиц и обезьян, питон, проглотивший оленя, молодой тигр-подросток — небольшой по нашим бенгальским стандартам, но вполне приличный зверь. Скажи, Стивен, что показать тебе? Это же все-таки моя страна, и мне хочется провести тебя по ней. В ближайшие несколько дней я сама себе госпожа.

— Да благословит тебя Бог, дорогая. Мне бы хотелось осмотреть пещеры Элефанты, если можно, бамбуковый лес и увидеть тигра.

— Элефанту я могу обещать: устроим в конце недели пикник и пригласим мистера Стенхоупа — это очаровательный человек, он выказывал такую обходительность в Лондоне — и твоего приятеля — священника. Бамбуковый лес тоже. За тигра отвечать не могу. Уверена, что пешва попробует изловить его для нас в холмах Пуны, но прошли дожди, и джунгли почти непроходимы… Так или иначе, если мы не найдем тигра здесь, в Бенгалии я разыщу тебе хоть полдюжины.