– Хочу остаться в живых. Но этот забор – последний.

Танек набрал комбинацию на электронном замке, и ворота бесшумно открылись.

– Забор под напряжением, – сказал Николас и посмотрел на Питера. – Не прикасайся к нему, иначе ударит током.

– А собакам не больно? – озабоченно спросил мальчик.

– Сэм знает, что к забору подходить нельзя, а стадо и остальные собаки находятся по ту сторону ограждений. Здесь моя резиденция, а само ранчо в нескольких милях к северу.

– Это хорошо, – успокоился Питер и с любопытством огляделся по сторонам. – Здесь так… непривычно.

Нелл поняла, что он имеет в виду. На горизонте возвышались величественные горы, а все остальное пространство занимала плоская безбрежная равнина. И все же этот пейзаж не создавал ощущения заброшенности. Казалось, природа здесь не спит вечным сном, а чего то ждет.

– Какой у вас тут простор, – сказала она вслух.

– Это уж точно. Я ведь вырос в Гонконге, среди людских толп, и всегда мечтал о чем то в атом роде.

«Я хочу остаться в живых», – так он сказал.

Нелл покосилась на Танека. Вспомнила, как в аэропорту Риардон сказал, что Танек не любит садиться в такси. Для этого человека закон бытия – выживание. Лишь теперь, увидев его обиталище, настоящую крепость, Нелл до конца осознала, в каком опасном мире живет Танек.

– Здесь вы должны чувствовать себя спокойно, – негромко произнесла она. – Ваш замок неприступен.

– Неприступных замков не бывает. Конечно, я сделал все что мог. – Он нажал кнопку на приборной панели, и ворота за ними закрылись. – Через этот забор никто не перелезет. Однако один хороший ракетный удар с вертолета, и от дома ни черта не останется.

– Ракетный удар? – недоверчиво улыбнулась Нелл. – По моему, это уже попахивает паранойей.

– Возможно. Но такая вероятность не исключена. У южноамериканских наркобаронов ракет сколько угодно.

– Значит, от воздушного налета вы не застрахованы?

– Никто не вечен, – пожал плечами Танек. – Может быть, ракетный удар, а может просто налететь торнадо. Человек готовится к неприятностям как может. – Он коротко взглянул на нее. – Жить нужно так, словно каждый миг – последний.

Он затормозил перед домом и крикнул:

– Михаэла!

– Здесь я, здесь. Нечего кричать!

Из дома вышла высокая худая женщина лет сорока пяти. Она была в джинсах и просторной ковбойской рубашке, но держалась так величественно, что этот незамысловатый наряд казался на ней изысканным и элегантным.

– Я слышала звонок, когда ты открыл ворота. – Женщина посмотрела на Нелл, на Питера. – Вижу, у тебя гости. Что ж, добро пожаловать.

В ее сдержанной вежливости было что то странное, чужеземное.

Нелл присмотрелась к женщине повнимательней. Волевое, решительное лицо, чем то напоминающее древнеегипетские миниатюры.

– Это Михаэла Этчбаррас, – сказал Танек. – Она считается тут экономкой, но на самом деле главнее человека на ранчо нет. – Он помог Нелл выбраться из машины. – Михаэла, это Нелл Калдер и Питер Дрейк. Они поживут у нас.

– А ты? – спросила у него Михаэла. Он кивнул.

– Хорошо. Сэм по тебе соскучился. Не нужно заводить собаку, если все время бросаешь ее одну. Пойду, выпущу его.

Она скрылась в доме.

– Этчбаррас, – внезапно воскликнул Питер. – Вот как его звали – того человека, у которого овчарки.

– Джин – муж Михаэлы, – объяснил Танек. – Она правит в доме, а Джин – на ранчо. Два раза в неделю Михаэла отправляется к мужу, а вместо нее по хозяйству помогает одна из ее дочерей.