— Борт це-эль девятьсот двадцать один, — ответил Брим. — Спасибо, «Королева». — Он повернулся в кресле к Колхауну, только что занявшему свое место. — Вуту опять неймется, — сообщил он, качая головой.

— Этот ублюдок никогда не спит, — с ухмылкой согласился Колхаун; на его лице играли зеленые отсветы дисплея.

— Вы бы пораньше вызвали всех на посты к посадке, — посоветовал Брим. — Мало ли как поведет себя корабль без башни «Е» и с мятым пузом.

— Верно придумано, парень, — кивнул Колхаун, доставая из нагрудного кармана маленький серебряный свисток.

Несколько циклов спустя — звон колокола все еще стоял у него в ушах — Брим осторожно вывел крейсер вперед, в просвет между двумя чудовищными тушами линкоров, ощетинившимися разлагателями, антеннами, мостиками и прочими устрашающими предметами.

— Оба генератора — средний вперед. Ник, — скомандовал он. — Мы слишком быстро их нагоняем.

— Есть, средний вперед, — отозвался Урсис. Задачка Бриму досталась не из простых: сбавить скорость слишком явно, и он сделается посмешищем — на флоте ценят рисковых. Подойти слишком быстро — ему грозит столкновение и неизбежный трибунал. Он ухмыльнулся. Уж если он ставил карескрийский рудовоз борт о борт с перевалочной баржей на скорости в 0,87 световой — часто в условиях резких гравитационных колебаний в районах, полных пространственных ям, — ему нечего особенно беспокоиться.

Все четыре линкора вышли из серьезной потасовки. Их разлагатели потемнели от страшного жара непрерывной стрельбы, а корпуса пестрели заплатами, царапинами и темными кляксами опаленной радиационными пожарами обшивки. У «Генриэли» не хватало башни, а «Королева Элидеан» осталась почти без гиперэкранов. Однако, несмотря ни на что, все четыре линкора в любой момент могли вступить в новую битву. Брим невольно расправил грудь, продолжая снижение. Он тоже был частью этого флота — и гордился этим.

На подходе к Аталанте атмосфера наполнилась слоями дыма, плававшего на разных уровнях. Словно фантастические небесные острова, подумал Брим. Когда они вышли на высоту прохода над городом, Гадор скрылся в дымке, и все вокруг окрасилось в серые цвета.

— Борту це-эль девятьсот двадцать один, — вызвала диспетчерская, — доверните налево над Монастырским холмом; далее курс ноль пять три, скорость один девять ноль.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один, вас понял, поворачиваю налево над Монастырским холмом; далее курс ноль пять три, скорость сбавляю до одного девять ноль.

Разрушения, нанесенные Аталанте, не поддавались никакому описанию. От норшелитского монастыря на вершине холма над городом остался глубокий кратер, внутренние склоны которого запеклись вулканическим стеклом. Брим с горечью покачал головой, когда в памяти у него всплыл девиз ордена: «В разрушении возрождение». Возрождение после такого разрушения потребует кучу времени…

Ниже этой зоны полного разрушения лежала собственно Аталанта. Некогда прекрасный город представлял собой чередование выжженной, изрытой кратерами пустыни и относительно неповрежденных кварталов, Бриму, правда, так и не удалось разглядеть хоть несколько полностью уцелевших зданий. Кое-где продолжали полыхать пожары, и в небо поднимались столбы жирного черного дыма. Брим вздрогнул. Весь пейзаж внизу был буквально усеян обломками. Один чудовищный остов — судя по размерам, линкор — рухнул на район жилой застройки, уничтожив не меньше тысячи квартир.