Они шли в молчании. Это было движение, да, но не нужно было двигаться, чтобы двигаться. Город таял, превращаясь в воду, которая каплями падала бесконечно вниз. Туман же не девался никуда. Рон припомнила, что дедушка, когда был жив, считал такой туман просто побочным эффектом нечистого наркотика(психоделика, как он его называл). Если это так, то что будет потом… ладно, это неважно сейчас. И после худшей дури выживали…

Ланс… это вряд ли был настоящий Ланс. Скорее всего, просто оболочка, вытащенная этим духом-попутчиком из памяти Рон. Поэтому разговаривать с ним больше, чем необходимо, ей не хотелось. Она вообще побаивалась всех этих призрачных существ. В этом мире даже с «сущностью» своего дедушки Рон не могла чувствовать себя спокойно… то, чего не понимаешь, всегда пугает…

…холодно. Такой неожиданный переход… здесь пустыня. Снежная. Ветер воет, страшно и дико, как восставший мертвец.

— Рон, — сказал Ланс, остановившись. — Я настоящий. И очень тебя люблю. Всегда буду любить. Придет время, и мы будем вместе. Рано или поздно, — кажется в этом ровном, как у всех «сущностей», голосе промелькнуло что-то человеческое. — Не говори ничего. Я тебя простил…

— Ланс… — начала было Рон. Ей очень хотелось бы понять, что он имеет в виду.

— Мы пришли. Его мир начинается здесь. Прошу, не ходи туда. Это тебя убьет.

— Почему?

— Он проклят.

— Ланс, пойдем со мной.

— Я не могу. Я бы очень хотел, но не могу. Для таких, как я, путь закрыт.

— Загадками говоришь. Ну ладно. Спасибо тебе за все.

— Ты все-таки решила идти?

— Да.

— Прощай. Сохрани тебя Бог…

— Прощай… Ланс.

Он просто шагнул в туман и исчез. А Рон побрела вперед через снежные барханы, дрожа от холода, от которого ничто не может спасти. Он высасывал тепло из самой души, а не из тела…

На десять шагов вперед да на пару метров вверх… вот и все, что видно. Но сейчас зрение не нужно. Сейчас надо «закрыть глаза», слушать и слушать. И пока слышишь и чувствуешь чужие мысли, забытые и похороненные здесь, на задворках этого сознания, не собьешься с пути. Главное, найти самый яркий след… он не обязательно самый последний и самый свежий. Он самый верный.

А пока все довольно тускло… вереницы импульсных мыслей, которые не переведешь в стандартные понятия, их огромное количество, великий поток, но их не разобрать, и они проносятся вихрем красных и зеленых точек перед закрытыми глазами… это бесполезное блуждание уже затягивалось на вечность.

Первой яркой вспышкой стал обрывок сна. Икона в Храме. Мария с младенцем. Рон очень удивилась узнав на иконе себя. По душе прошлось что-то вроде теплой щекотки… но потом всплыли чувства, привязанные к этой картине. Непонятно, почему они такие — снова вихрь импульсов… значит вернемся на шаг назад и попробуем в другую сторону.

Ниточка от этой мысли тянулась очень тонкая и проследить ее стоило адского терпения. По пути сменялись эмоции, чувства… но только одно — чувство одиночества — никак не хотело отцепиться, а наоборот, вгрызалось все глубже в душу, с почти физической болью.

Рон не понимала многих мыслей, которые встречались ей, пусть даже они и были очень яркими. Но ничего… это все равно будет понято, пусть на уровне бессознательного…

Она нашла свой стих, запомненный очень ярко и навеки, как выжженное клеймо, кучу невысказанных мыслей по этому поводу, самая понятная из которых «Это про меня», и несколько заброшенных неудачных попыток рассказать о себе… он был прав, ей бы тут было ничего не понятно…

…эмоциональные диалоги, сильные импульсы вместо слов…

Вот! Вот!!! ВОТ!!!

«Помнить, забывая.