Автобус карабкался крошечной букашкой, поднимаясь из сумрачной глубины долины, и чем выше он забирался в небеса, тем спокойнее становилось на душе юноши. Пахнущий свежим снегом воздух словно счищал все плохое, накопившееся в городе. Нарендер ощущал неясные предчувствия новой, лучшей жизни. Эти горы так резко переменили все, что он привык видеть каждый день: пыльные улицы, рычащие автомобили, занятые своими делами озабоченные люди.

Редко встречавшиеся им горцы заметно выделялись своим спокойным достоинством.

…Седовласый человек, покуривающий хукку – трубку с длинным чубуком, с любопытством поглядывал на автобус, взбирающийся на каменистую площадку… Горец сидел рядом с невысоким деревянным домиком, очень уютным на вид, с большими окнами и многочисленными верандочками и балкончиками… Автобус выехал на стоянку перед домиком и замер, поднимая прозрачные струи раскаленного воздуха над капотом. Двери распахнулись разом, и оттуда посыпались студенты, довольные тем, что они наконец то приехали, и теперь можно размяться после долгого путешествия. Кто то из них подбросил высоко в небо волейбольный мяч и тут же закипела игра.

Седовласый отложил свою хукку и пошел навстречу гостям, близоруко щурясь. Видимо, приехавшие были ему хорошо знакомы, судя по белозубой улыбке, появившейся на его обветренном лице.

– Здравствуйте, профессор! – обратился он к невысокому мужчине довольно строгого вида, нагруженному сумками, планшетами и какими то непонятными приборами, которые он не доверил никому из студентов. – Что же вы не предупредили о своем приезде?

– Разве вы не получили телеграмму? – ответил тот вопросом на вопрос.

– Нет, но теперь это и не важно. У нас в гостинице для всех найдется место. Прошу вас, пойдемте.

Вырвавшиеся на свободу студенты после душного автобуса вовсе не собирались идти куда либо. Они весело перекликались, разбредясь по каменистой площадке, окруженной острой грядой высоких гор, сверкающих снежными вершинами.

– Какой воздух! – восторгались они. – Просто чудо! Может, остаться здесь навсегда?

– Надо подумать, – пробормотал Нарендер, отошедший чуть в сторону, туда, где зияла отвесная пропасть, из которой раздавался неумолчный шум реки и тянуло прохладой.

Бросив на свежую ярко зеленую траву свой рюкзак, юноша вытащил из него серебряный сосуд и исчез в густых зарослях горных растений. Огромные папоротники скрывали его с головой. Вскоре он выбрался на каменную осыпь. Здесь заросли отступали под напором красноватых валунов. Река казалась уже совсем близко, скрытая на дне небольшого ущелья.

Покоренный красотой первозданной природы, юноша вскочил на камень, балансируя руками, и запел:

О, этим миром я пленен!

Нет, это не прекрасный сон,

Я наяву теперь в раю,

Быть может, встречу здесь

Любовь мою!

Серебристый смех рассыпался по горам и замер в отдалении. Нарендер прервал песню и с удивлением прислушался: что за странное эхо в здешних местах!

Он спрыгнул с камня и зашагал к реке, распевая на ходу:

За гангой приехал я,

И не уеду без тебя…

Все тот же смех прозвенел мелодичным колокольчиком, теперь он слышался совершенно явственно. Но кто это смеется над ним? Может быть, это духи гор пытаются завлечь его в свои сети?

– Кто здесь? – грозно выкрикнул юноша. – Отвечай! Где ты пря…

Нарендер не успел закончить фразу – он оступился на осыпи, взмахнул рукой, и серебряный сосуд выскользнул, сверкнув, как речная рыба, в густых папоротниках.