В её глазах вновь заплескалась матовая поволока, а на устах заиграла ироничная усмешка:

— Ну что, как ты здесь себя чувствуешь?

— Абсолютно не на своём месте, — откровенно признался гном. — Знаешь, вроде и место достойное. И, спору нет, посуда, приборы даже — серебро не ниже 900 пробы, — он на мгновение поднял двумя пальцами лежавшую справа от него вилку, указал на неё взглядам и положил на место. — Мебель вроде бы тоже то ли из красного дерева, то ли из кедра. Но всё равно что-то не по себе.

— Если дело исключительно в твоём пиве — только скажи! — серьёзно заявила орчанка, высвобождая одну ногу из сапога под столом и аккуратно вклиниваясь ею между колен гнома.

Бронкс от неожиданности ойкнул и посмотрел на подругу ошалевшими глазами:

— Слушай, может быть, давай лучше не здесь?..

Макпал звонко, хотя и негромко, рассмеялась и ответила:

— Не обращай внимания. Я просто балуюсь. Если тебе неприятно — только скажи; тут же прекращу.

— Приятно. Не надо прекращать, — цветом лица Бронкс напоминал сейчас хорошо отваренную свёклу.

Салаты и супы были поданы буквально в течение пяти минут, предшествовали им и два чайника чая.

Тоскливо запив окрашенным кипятком первую ложку травы, выложенной на тарелку, Бронкс стоически вздохнул и уверенно заявил:

— Ты хотела меня начинать просвещать. Я весь внимание.

— Так уже начала, — деликатно улыбнулась Макпал. — Здесь самая что ни на есть наша обычная обстановка. Хотелось тебе показать, насколько некомфортным оно всё может быть для чужака, принадлежащего к иному народу. От многих наших вещей удовольствия не получающего. Кстати, учти: на семейных посиделках, хмельного тоже как правило вообще не бывает.

— Ну и жизнь… — с нечитаемыми интонациями произнёс гном, ожесточенно вгрызаясь в какой-то овощной гарнир, приготовленный из клубней, которым он даже названия не знал. — Слушай, я тогда не спросил, а всё же интересно. Почему уязвлённый муж-орк не может в суде попросить проверку добродетельности своей жены на твоём артефакте?

— Ты о чём? — не сразу сообразила Макпал.

— Тот, с кем я дрался, когда ты приехала, спрашивал у тебя: зачтутся ли его показания твоему артефакту, — гном взглядом указал на нагрудный карман орчанки, оттопыривавшийся не только и не столько из-за лежавшей в нём дорогой вещи. — А что, просто так он не может в суде требовать того же самого?

— А-а-а ты об этом… «Око богов» нельзя использовать в сварах между мужем и женой. Это совсем для другого инструмент. Но мне кажется, на самом деле тебя совсем другой вопрос интересует, — спутница Бронкса уже разложила поданные горячие закуски по тарелкам, как и надлежало женщине её народа, и теперь иронично смотрела поверх стола на собеседника.

Видимо, замена чаем кое-чего, более привычного и родного сердцу, сыграла с гномом злую шутку. Потому что в следующий момент он рубанул в лоб:

— А чем я тебе как муж не люб?

При всей своей основательности, в отношениях с женщинами натурой он был порывистой. Иногда ему искренне казалось: найди он ту самую — и за решительностью дело не станет.

— Не только я, — грустно покачала головой дочь кочевого народа.