— Не только я, — грустно покачала головой дочь кочевого народа. — Любая орчанка, почитай, замуж за тебя не пойдёт. Но давай с меня начнём, так оно действительно понятнее будет… сколько тебе лет?

— Тридцать пять, — удивился странному вопросу гном. — А что?

— А мне двадцать три. Живём мы в среднем дольше. Женщины орков — дольше мужчин гномов, — пояснила она, отвечая на донельзя удивлённой взгляд спутника. — При такой разнице в возрасте, ну какой у нас с тобой может быть замуж?! Тебе уже шестьдесят будет, а мне только сорок восемь. А в пересчёте на нашу пропорцию, считай, тебе шестьдесят — а мне тридцать пять-сорок. Вот теперь ты мне скажи… тебе понравится то, что я определённо буду делать при старике-муже? Ещё и — регулярно?..

Гном не на шутку задумался.

Подобной глубины в своей собеседнице он поначалу и не подозревал.

Да только бы в ней… Во всём её народе, если говорить честно.

— Теперь давай поиграем в игру, — Макпал, казалось, стряхнула с себя липкую паутину тоски и теперь вновь сверкала и взглядом, и улыбкой. — Я задаю вопрос — ты тотчас даёшь ответ. Не задумываясь.

— Как можно не задумываться, что ответить, когда тебя спрашивают? — в который раз неподдельно изумился Бронкс.

— А давай попробуем… Самое первое, что тебе приходит на ум здесь? Сейчас? НЕ ДУМАТЬ!

— Чужой я тут. — К своей чести, сложная задача, загаданная весьма непростой (как оказалось) спутницей оказалась гному явно по плечу. — Клянусь, не думал ни секунды! — он гордо приложил ладонь к левой половине груди.

— Знаю, — тихо похихикала орчанка, указывая взглядом на собственный открытый нагрудный карман.

Из которого зелёным светлячком помаргивал судейский артефакт.

— К тому и веду, — продолжила она уже более серьёзно. — А учти, у меня одних братьев, только родных, восемь. Ещё есть двоюродные — этих уже двадцать три. Вот представь, что каждый из них всю жизнь, до смерти, будет к тебе относиться так, как тот малшы на улице.

— Кто? — вскинулся на незнакомое слово представитель подгорного народа.

— Пастух, скотник… неважно… Каково тебе будет? А ведь мы до половины года с роднёй проводим.

— Пожалуй, от такой родни бы подальше держаться, — рассудительно заявил гном, от безнадёги примериваясь к чайнику с зелёным чаем.

Макпал, увидев устремление спутника, мгновенно метнула руки к посудине и, перехватив её перед носом у Бронкса, извиняющимся тоном зашипела:

— Не тяни руки к еде и питью! Если тебе что надо — укажи взглядом, я тебе сама дам!

— С чего это? — изумляться гном за сегодня уже устал, оттого лишь вздохнул с оттяжкой.

— Мужчина за собой за столом не ухаживает. — Твёрдо пояснила подруга, наливая ему в чашку отвара, который он решил рискнуть выпить. — Если, при живой женщине за столом, он сам себе на тарелку кладёт, или в пиалу льёт, значит, эта женщина его ни в грош не ставит. Поскольку не ухаживает за ним.

— Эк у вас строго, — покачал головой гном.

— … потому, если ты не хочешь, чтоб о тебе как о чужаке рядом со мной наши думали, просто говори, чего хочешь, — белозубо улыбнулась орчанка, завершая хитрые манипуляции с чайником.

Вначале она сполоснула пустую пиалу, стоящую сбоку, отваром. Затем понюхала содержимое, покатала каплю на языке. После чего встряхнула уже заварник пару раз и только после этого набулькала содержимого гному:

— Пробуй.