Ещё пять минут. Снаружи что-то громко затрещало. Не провалилась бы крыша, подумал Гарри. Хотя тогда, возможно, станет теплее. Четыре минуты. Вдруг они вернутся, а дом на Бирючинной улице будет так забит письмами, что уж одно-то он как-нибудь украдёт?

Три минуты. Интересно, это море так бьёт о камни? И — две минуты — что это за странный хруст и рокот? Может, скала рушится и уходит под воду?

Ещё минута, и — одиннадцать лет. Тридцать секунд… двадцать… десять… девять… Разбудить, что ли, Дудли, пусть позлится… Три… две… одна…

БУМ!

Лачуга вздрогнула, и Гарри резко сел, уставясь на дверь. Снаружи кто-то стучал, требуя впустить.

Глава четвёртая. Хранитель ключей

БУМ! Стукнули ещё раз. Дудли подскочил.

— Где пушка? — глупо спросив он.

Сзади раздался грохот, словно кто-то упал с кровати, и дядя Вернон, буквально тормозя пятками, въехал в комнату. В руках он держал ружьё — так вот что скрывалось в длинном свёртке!

— Кто здесь? — выкрикнул он. — Учтите, я вооружён!

Короткая пауза, а затем…

ШАРАХ!

По двери вмазали с такой невероятной силой, что она слетела с петель и с оглушительным грохотом рухнула на пол.

На пороге стоял великан. Огромная физиономия почти совсем скрывалась в густой гриве спутанных волос и длинной неряшливой бороде, но глаза всё-таки можно было рассмотреть: во всём этом волосяном буйстве они блестели, словно два больших чёрных жука.

Гигант протиснулся в хижину, сильно пригнув голову, и всё равно подмёл потолок своей несусветной гривой. Он наклонился, поднял дверь и без усилий поставил её на место. Завывания бури поутихли. Гигант оглядел всё собрание.

— Чайку можно, а? — попросил он. — Измотался как пёс.

Он прошёл к дивану, где, застыв от страха, сидел Дудли.

— Подвинься, жирный, — сказал нежданный гость.

Дудли взвизгнул и спрятался за спину матери, которая в свою очередь испуганно жалась за дядей Верноном.

— Ага, вот и Гарри! — воскликнул великан.

Гарри взглянул в суровое, дикое, тёмное лицо и увидел вокруг глаз-жуков добрые морщинки. Великан улыбался.

— А я тебя вот таким помню, — показал руками он. — Скажите-ка: вылитый папаша, а глаза мамкины.

Дядя Вернон сипло втянул в себя воздух.

— Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — вскричал он. — Это проникновение со взломом!

— Дурслей, дурындас, помолчи, — отмахнулся гигант. Он перегнулся через спинку дивана, отобрал у дяди Вернона ружьё, с лёгкостью завязал его узлом и зашвырнул в дальний угол.

Дядя Вернон жалко пискнул — как мышь, на которую наступили.

— Короче, Гарри, — заговорил великан, отворачиваясь от Дурслеев, — с день-рожденьем тебя! Я тут притаранил кой-чего, только, кажись, сел на него по дороге — ну да ладно, всё одно вкусно.

И вытащил из внутреннего кармана чёрного плаща слегка помятую коробку. Гарри дрожащими руками открыл её и обнаружил внутри большой липкий шоколадный торт, на котором зелёной глазурью было выведено: «С днём рождения, Гарри!»

Задрав голову, Гарри посмотрел в лицо огромному человеку. Он хотел сказать спасибо, но это слово потерялось где-то на пути ко рту, и вместо «спасибо» он прошептал:

— Вы кто?

Великан хохотнул:

— Точно, не познакомились. Рубеус Огрид, хранитель ключей и вообще всех угодий «Хогварца».

Протянув громадную ладонь, он вобрал в неё руку Гарри до самого локтя и потряс.

— Ну, как с чайком-то? — напомнил он, потирая руки. — Кстати, и от чего покрепше тоже не откажусь.