– У тебя случайно горло не болит? – поинтересовалась она, и когда сын ответил утвердительно, женщина тут же сообщила мужу: – Эбнер, боюсь, что у нашего ребенка корь.

Эбнер застонал:

– Ну, теперь, я полагаю, Люси, Дэвид и Эстер обязательно по очереди начнут заболевать, – и он тут же углубился в книги по медицине, чтобы выяснить, как следует бороться с неожиданно появившейся у сына лихорадкой. Лекарства требовались самые обыкновенные, а процедуры оказались несложными, по этому Эбнер принял следующее решение: – В течение трех недель придется детям посидеть дома. – Но тут ему пришло в голову, что было бы вполне благоразумно при данных обстоятельствах навестить Джона Уиппла. А что если у доктора имеются более современные средства лечения лихорадки? Поэтому он тут же отправился к магазину "Дж. и У." и, остановившись у дверей, как бы между прочим, заявил:

– Нам опять не везет! У Михея, по-моему, корь, и я хотел бы узнать…

Услышав эти слова, Уиппл выронил ручку и воскликнул:

– Что?! Ты сказал "корь"?!

– Ну да, у него на груди выступила красная сыпь.

– О Господи! – пробормотал Уиппл, схватил свой медицинский саквояж и бросился в миссионерский дом. Дрожащими пальцами он обследовал мальчика, и в эти минуты от Иеруши не ускользнуло, что лоб Джон покрылся каплями пота.

– Неужели корь настолько опасна? – спросила она, чувствуя что-то неладное.

– Разумеется, не для него, – ответил Уиппл. Затем он провел родителей в переднюю комнату и шепотом поинтересовался: – Вы не контактировали ни с кем из местных жителей с тех пор, как Михей заболел?

– Нет, – убедил его Эбнер. – Я сразу же отправился к тебе в магазин.

– Ну, слава Богу, – выдохнул Уиппл, тщательно моя руки. – Пойми, Эбнер, у нас имеется крошечный шанс, что эта ужасная для гавайцев болезнь все же обойдет острова стороной. Тем не менее, я хочу, чтобы в течение трех недель никто из твоей семьи не выходил на улицу. И никакого общения с гавайцами.

– Брат Джон, – напрямую спросила Иеруша, – а это действительно корь?

– Она самая, – печально ответил Уиппл. – К сожалению. – Затем, напуганный перспективой того, что может произойти в ближайшем будущем, он, повинуясь импульсу, обратился к Хейлу: – Эбнер, не мог бы ты помолиться за всех нас, за Лахайну? Чтобы эпидемия не дошла до города.

И когда Эбнер принялся читать молитву, все трое встали на колени.

Но матросы с зараженного китобойного судна свободно перемещались по городу, и уже на следующее утро, когда доктор Уиппл случайно выглянул на улицу, он увидел совершенно обнаженного гавайца, буквально выкапывающего себе неглубокую могилу рядом с океаном, куда могла попасть прохладная вода и заполнить песчаный прямоугольник. Уиппл позвал мужчину:

– Кекуана, что ты делаешь?

И гаваец, трясясь от страха и лихорадки, ответил ему:

– Я горю так, что готов умереть, а вода охладит мое тело.

Услышав это, доктор Уиппл строго приказал:

– Возвращайся домой, Кекуана, и укутайся в тапу. Эта болезнь должна выйти из тебя вместе с потом. Иначе ты обязательно умрешь.

Но мужчина не согласился с ним:

– Вы даже не можете себе представить, как обжигает меня этот огонь! С этими словами он погрузился в морскую воду, и в течение суток скончался.

Очень скоро на всем берегу гавайцы, пятнистые от сыпи, сооружали себе углубления в прохладном влажном песке, и, не обращая внимания на все мольбы доктора Уиппла, заползали в успокаивающую жар воду, после чего почти сразу же и умирали.