Поглощенные дракой моряки нас с гвардейцами не замечают, но бродяге так не везет, он разлегся слишком близко к упавшему. Даже почти обнимает вытянутой рукой.

— А ты чего лежишь! — один из моряков всё же подбегает к спящему старику в лохмотьях. — Не уполз — получай!

Моряк заносит сапог над лицом бродяги, еще мгновение — грязная засаленная голова лопнет как арбуз. Но это мгновение уже не наступит. Потому что моряку в рожу прилетает клинок Тьмы, и он сам валится замертво. Вот сам виноват: если бы не татуировка с ядом оранжевой медузы, я бы его просто выключил. Но незачем было пытаться убивать бродягу, который вообще не причём.

Но у лежачего моряка татуировка слабая, к нему в голову я уже проник и выяснил, что моряки избивают своего друга, за то что тот проспал и не успел с ними пойти в грабительский рейд по городу.

— Че за⁈ — оборачиваются двое других драчунов, почуяв, что их стало на одного меньше.

— Огонь, — бросаю гвардейцам через плечо. — «Лежачих» не заденьте.

Только двое гвардейцев хватаются за громобои, больше и не нужно. Вспыхивают синие разряды, и двое моряков вспыхивают свечками, прежде чем свалиться замертво. Хорошо, что мостовая мощена булыжниками, да и дома в Заиписе построены из камня — так меньше вероятность пожаров.

Ой, не все померли, один обожженный вскакивает, рыча и неистовствуя. Сильный физик. Впрочем, это его не спасает. Едва горелый мужик стремительным прыжком приближается, я хватаю его за плечо и вытягиваю остатки сил. Всё. Моряк падает замертво.

— Здравствуй, уважаемый, — зайдя в переулок, я произношу вежливо.

— Сп-пасибо, брат, — хрипит избитый моряк, усаживаясь. Он весь в кровоподтеках, но ему хоть бы хны — физик, да к тому же пьяный в доску, что с такого взять. — Выручил по-братски…Дай обниму, браток…

— Обойдусь, — не глядя на моряка, посылаю ментальную волну, и он падает, уснув. На широком лице давно уже выцвела татуировка с антителепатической отупляющей дрянью, а потому он легко поддается воздействию.

Убивать его не буду, ладно уж, раз проспал бандитский заход дружбанов. Вроде бы совесть его не мучала, но все равно не виновен.

Моряк дает храпака, я же продолжаю обращаться к тоже храпящему бродяге.

— Уважаемый… — Храп становится громче, будто специально. Хм. Вот так значит? — Сколько же у вас серы в ушах! Кажется, это из-за того, что у вас сильно загружен мозг. Сейчас я вам его обнулю…

Бродяга резко разлепляет глаза, совсем уже не сонные. На заспанном лице отражаются признаки интеллекта.

— Эм, уважаемый, давай-ка я обойдусь без твоей помощи, — он с испугом отодвигается от меня и смотрит просяще. — Мои знания пока еще нужны городу. Всё же я бургомистр Заиписа!

— Действительно? — Такого поворота даже я не ожидал. Мое внимание привлекло то, что у бродяги очень солидный накопитель. Мастер минимум. Вот мне и стало интересно, что настолько сильный маг забыл в грязной подворотне. Может, он сумасшедший? Или врет? — А я господин Филин, спаситель вашего города.

— Филин, значит? — Бродяга хмурится, а потом резко вскидывает руку. Мертвые матросы вдруг дергаются конечностями и, судорожно трясясь, неумело и медленно поднимаются, словно роботы с частично сгоревшими платами. — Хе, конечно. Нехорошо шутить со мной, молодой человек.

С интересом я наблюдаю за восставшей нежитью. Некромант, значит. Интересно, какого ранга эти неваляшки? Что ж, это легко проверить.

— Тут еще вопрос, кто с кем шутит, — выпускаю Каменный ливень.

Груда валунов заживо хоронит под собой моряков, если такое выражение можно употребить по отношению к нежити. Правда, насыпь из камней слегка поднимается, лишь слегка, но это всё равно приличный показатель для оживших мертвяков.