Но эти слова лишь подливают масла в огонь. Эквит, не желая отступать и в ещё большем негодовании, горячо восклицает:

— Я сыграю ва-банк, монсеньор. Вы будете мной гордиться!

Луций только горестно качает головой.

— Кретин! Почему меня окружают одни кретины!

— В России есть поговорка: «Рыба тухнет с головы», — усмехаюсь. — Подумайте на досуге, префект.

Между тем Настя, у которой самые чуткие уши, мгновенно подскакивает к домине Виргинии и с видом самой невинности произносит:

— Мой жених изволит дуэлиться. Не могли бы вы подготовить ристалище?

Виргиния, явно довольная возможностью устроить зрелище для гостей, едва сдерживает улыбку:

— Конечно, дорогая. Прошу вас пройти в сад. У нас там есть зона для подобных случаев.

Народ сразу оживился. Многие повалили на улицу — а многие уже ушли смотреть сгоревшую тачку Луция.

Мы направляемся через роскошный сад, пройдя мимо изящных фонтанов и густых живых изгородей. Прямо среди зелени раскинулась асфальтированная площадка, обустроенная для дуэлей. Гости начинают стягиваться вокруг, с любопытством наблюдая за происходящим.

Эквит вытягивается во весь рост, пытаясь сохранить свою уверенность, но как-то не очень получается. Он явно осознаёт, с кем связался, ведь я уже порешил нескольких эквитов Луция. Но пути назад нет.

Судья объявляет поединок. Пожалуй, начнём. Я лениво поднимаю руку и, не теряя времени, швыряю Каменный град. Валуны со свистом летят в эквита. Тот, явно не ожидав такого, пытается отпрыгнуть, но тщетно. Град камней обрушивается на него с ужасающей силой.

Секунду он колеблется, но затем активирует геномантию. Набухает, как пузырь, раздувается в два раза, становится чем-то вроде громоздкого голема из плоти и с яростью отбрасывает камни огромными руками. Вижу, как вокруг него начинают сверкать всполохи биомолний. Первый залп он отбил. Вот только это бесполезно. Сил у меня предостаточно. Снова поднимаю руку — и выстреливаю пятью Каменными градами подряд, даже не вспотев.

Эквит отбивается изо всех сил, но камни буквально накрывают его с головой. Пытается защищаться, но у меня всегда найдётся ещё один валун. Ещё пара секунд — и передо мной куча камней, из-под которой едва виден его распухший, злобный, бессильный силуэт. Он ещё дёргается, ещё пытается выпустить биомолнию, но она гаснет, так и не достигнув цели. Каждый его новый импульс приглушён новым слоем валунов. Он уже полностью обездвижен, но его опухшее, перекошенное от ярости лицо ещё торчит наружу, словно злобная маска в груде камней.

Вокруг — ни звука, только шорох камней, осыпающихся на него.

Добивать? Да нафиг. Я смотрю на его практически погребённое тело и спокойно говорю:

— Если он кому-то ещё нужен, пусть его выкопает.

Луций, который наблюдал за поединком молча, с застывшим лицом, лишь отворачивается и уходит прочь. И он явно пошел не за лопатой.

Глава 16

После вечера у домины я направляюсь в посольство Русского Царства, где поздний час, похоже, никого не смущает. Под звуки вечернего Рима, выйдя из машины, дохожу до массивных ворот с двуглавым львом. Золоченый символ нашей державы гордо блестит в свете фонарей.

Геннадий Григорьевич встречает меня в своем кабинете, словно на боевом посту, и вечерний час, похоже, нисколько его не смущает. Недаром он по телефону сразу согласился на встречу — видно, человек привычный к поздним визитам. С легкой улыбкой кивает, приглашающе жестом указывая на кресло перед ним.

— Данила Степанович! Рад, что заглянули. Давайте чайку выпьем, медком побалуемся. А то дела, знаете ли, без конца.

Я соглашаюсь, и уже через минуту на столе перед нами стоит горячий переносной самовар, чашки и тарелка с душистым медом.