Я спускаюсь во двор крепости. Улыбка Павлинарха сияет ярче его кареты, когда он видит меня.

— Конунг Данила, мой дорогой друг! — восклицает он, раскинув руки, будто собирается обнять меня.

— Приветствую вас, Ваше Перьешество, — отвечаю. — Добро пожаловать в мои скромные края.

Павлинарх смеется, его смех звучит как трель флейты.

— Скромные? Я вижу, что эта крепость дышит историей и силой.

Однако стоит мне бросить взгляд на его свиту, как становится ясно: их впечатления от моей крепости далеки от королевского восторга. Каменные стены с грубой кладкой, массивные ворота и суровый облик тавровской архитектуры явно выбивают их из привычного мира роскоши. Лица придворных вытягиваются, их улыбки становятся натянутыми. Один из сударей, осторожно шагая по булыжной мостовой, оглядывается вокруг с таким видом, будто боится испачкать свои сверкающие туфли.

Я мысленно ухмыляюсь. Ну, это только начало.

Веду гостей внутрь, в Торжественный зал.

Как только они видят интерьер, их выражения становятся еще более выразительными. Дубовые столы, грубо вытесанные стулья, балки из массивного дерева под потолком. Тут и там видны следы прошлого: царапины на мебели, следы от клинков на стенах. Этот зал видел многое, и его грубоватый вид лишен вычурности.

— Прошу садиться, — говорю, не скрывая улыбки. — Чувствуйте себя как дома.

Гости морщатся всё больше, но сдержанно занимают места. Один из сударей с опаской касается дубового стула, словно боится занозы. А вот Павлинарх, наоборот, выглядит очарованным. Он с интересом оглядывает зал, проводя рукой по резным узорам на столе.

Тем временем мой взгляд падает на придворных дам. Их настроение меняется только при виде моих жен и Насти Горнорудовой, которые, сумели подготовиться к визиту. Лакомка в своем белоснежном платье с эльфийскими узорами вызывает у них явный восторг. Взгляды скользят к Камиле, Свете, Лене и Насте — каждая из них выглядит безупречно.

И пусть гости все ещё протестуют против облика моей крепости, женское изящество хозяек заставляет их хотя бы на мгновение забыть о претензиях.

— Ну что ж, — любезно добавляю я, усмехнувшись. — Добро пожаловать в тавровский уют.

Один из павлинарских снобов c надменным видом поправляет цветные перья и насмешливо замечает:

— А чем вы нас будете кормить, конунг? Кашей из топора?

Дамочки-павлинари тут же хихикают, пряча улыбки за веерами.

Павлинарх тут же бросает строгий взгляд на слишком вольного подданного:

— Поумерь пыл, — коротко обрывает он, а затем обращается ко мне, уже с извиняющейся улыбкой: — Позвольте представить моего главного церемониймейстера.

Я с невозмутимым видом отвечаю:

— Церемониймейстер? Забавный у вас церемониал. Нет, каша из топора у нас подаётся исключительно по пятницам. Но сегодня для вас приготовлено меню куда более изысканное.

В этот момент в зал входят слуги, ловко балансируя подносами с угощениями. На массивных дубовых столах начинают появляться блюда. Вазы с разнообразными семенами и орехами занимают почётное место: тыквенные и подсолнечные семечки, миндаль, фундук и грецкие орехи, поджаренные до золотистой корочки и приправленные щепоткой пряных специй.

Рядом расставляют подносы с яркими ягодами и фруктами. Чуть дальше — сеты из хлебных палочек, обсыпанных маком и кунжутом, и миниатюрные пирожки с начинкой из сладкого творога и злаков.

Павлинари принимаются лузгать семечки, показывая этим пренебрежение ко всем траво- и плотоядным, не принадлежащим к миру пернатых.