И вдруг раздаётся оглушительный грохот. Одна из стен рушится, окутывая арену облаком пыли. Из него, как из театрального занавеса, появляется Бер, держа в руках огромный фламберг чуть ли не больше самого альва. Его взгляд быстро обходит арену, пока не останавливается на Ледзоре и альве.

— Ты что, напал на мою невесту⁈ — ревёт Бер, как раненый зверь.

Прежде чем я успеваю что-то сказать по мыслеречи, он бросается на Ледзора, размахивая здоровенным фламбергом так, будто это легкая палка.

— Бер, ты кретин! Стой! — мысленно кричу я, но, блин, мои слова не доходят до него. Гнев полностью затуманил его мозги.

Бер атакует Ледзора с яростью, заставляя его уклоняться и переходить в защиту. Каждый удар фламберга сопровождается свистом, а пол под их ногами трещит от тяжести ударов.

Ситуация накаляется, и в этот момент Красивая бросается вперёд. Она прыгает на спину Бера, но, к счастью, без когтей, просто толкает его. От неожиданности Бер теряет равновесие и кубарем катится в сторону, на мгновение оказываясь на полу.

— Мои перепончатые пальцы… — выдыхаю.

Обстановка становится всё хаотичнее. Я глубоко вздыхаю, на мгновение закрываю глаза, а затем сосредотачиваюсь на мысленном послании:

— Бер, балбес! Твоя Зела заражена демоническим вирусом! Она под контролем этой дряни! Ты должен помочь Ледзору её победить. Только так мы сможем взять ситуацию под контроль.

На мгновение Бер замирает, его ошарашенный взгляд метается между мной и Зелой.

— Какой ещё вирус⁈ — кричит он, крутя головой.

Тем временем Ледзора снова атакуют монахи. Они пытаются оттеснить его от альвы, явно понимая, что он представляет для их плана главную угрозу. Я занят своей собственной битвой, вынужден оставлять Бера один на один с его выбором: защитить возлюбленную или помочь своим союзникам.

Я снова мысленно обращаюсь к нему, на этот раз с болевым нажимом, чтобы мои слова точно пробили эту каменную голову:

— Все альвы заражены астральной дрянью! Если кто-то из нас не остановит твою невесту, она станет лидером заражённых. И знаешь, что будет дальше? Она, слушаясь монахов, прикажет всем альвам уничтожить нас. И тогда нам всем крендец!

Слова, наконец, доходят. Бер стиснув зубы, оборачивается к Зеле, которая, как робот, наступает в сторону Ледзора. Её кислотный клинок сверкает зелеными отблесками.

— Данила, тогда я сам её одолею! — кричит он, поднимая фламберг. — Я сделаю это, обещаю! Это должен сделать я!

— Нет! Ты не подходишь! — кричу. — Ты не заражен!

Но он уже бросается вперёд. Ну что за балбес!

— Мои перепончатые пальцы! — рычу я себе под нос, глядя на происходящее.

Бер вступает в бой с Зелой, скрещивает с пацанкой клинки. Я ловлю себя на мысли, что хочу сделать фейспалм, наблюдая за этим бредом. Он даже не понимает, что творит полную чушь! Вместо того чтобы помогать Ледзору и быть поддержкой, он лезет куда не надо.

А мне теперь придется это всё как-то разгребать!

Мда, дела. Пока что я наблюдаю со стороны. Вернее, сверху.

Бер, погрузившись в драму самопожертвования, бросается к своей возлюбленной. Ну, конечно, без театрального шоу кузен Лакомки бы не был собой. Летит, будто герой из рыцарского романа, и на весь зал надрывно кричит:

— Луна моей жизни! Прости, но это для твоего же блага!

Зела отвечает молчанием, но её взгляд говорит больше, чем слова. Она стоит перед ним, словно сама ярость, закованная в кислотный доспех. Её меч сверкает ядовитым светом, готовый к удару.

Вокруг неё клубится ядовитый смог, плотный и удушливый. Воздух словно режет кожу, а тяжёлый туман, кажется, проникает прямо в лёгкие.