– Наверняка так и есть. Амелия славная девочка, – согласилась мама. – Я разговаривала с ней на прошлой неделе, и она сказала, что все хорошо. У нее появился новый друг, и она очень хочет навестить своего отца в Амстердаме.

– Навестить отца?

– Сказала, что занимается оформлением паспорта.

– Да не могла она оформлять никакого паспорта! Я не давала согласия и ничего не подписывала!

– Ну, наверное, ей помогает Дэн. Ведь он такой чудесный отец!

– М-да.

Уитни привыкла к подобным шпилькам в свой адрес. Мать никогда не упускала возможности напомнить ей об ошибке, которую Уитни совершила, позволив Дэну уйти.

– О, Уитни, вот и папа подошел. Хочет поздороваться.

– Привет, дочка. – Голос отца – глубокий, проникновенный, как у актеров, которые читают текст за кадром – неизменно успокаивал. В детстве она любила, когда он пел ей или читал на ночь сказки. – Как дела?

– Более-менее.

– Что еще за «более-менее»? Ну-ка выкладывай! – спросил отец, и от его обеспокоенности ее губы задрожали.

– Трудновато с Амелией. Ведет себя из рук вон плохо. Бунтует.

– Тебе ли не знать, как ведут себя подростки! Перерастет, и все придет в норму, – ответил папа. – Ты же в конце концов образумилась.

Слезы навернулись на глаза. Кому-то его слова показались бы не слишком-то теплыми, но Уитни восприняла их как похвалу.

– Спасибо, папа.

Больше всего на свете маленькой Уитни хотелось завоевать внимание отца. Чтобы он занимался ей одной. Как в те вечера, когда он баюкал ее перед сном. Правда, случалось это лишь в те дни, когда Кевин лежал в больнице, и мама оставалась с ним там на всю ночь. Но брат проводил в больнице все больше времени, и родители стали оставаться с ним по очереди или оба вместе, а для Уитни нанимали няню. И папины колыбельные остались в прошлом.

– Папочка, смотри!

– Потом, потом. Папа занят.

«Всегда ты занят», – с горечью думала Уитни, мечтая увидеть прежнего папу со счастливыми глазами и широкой улыбкой. С тех пор как родился Кевин, его глаза будто погасли, в них застыли уныние и тревога, кончики губ теперь всегда были скорбно опущены.

– Смотри, папочка! Смотри! Я стою на руках!

Кевин начинает натужно кашлять.

– Подожди, – бросает ей отец.

Кашель у Кевина все сильнее, из груди вырываются хрипы.

Папа зовет маму, которая тут же прибегает и бросается к Кевину, даже не взглянув на дочь. Уитни садится на землю, травинки щекочут ее голые колени. Сейчас родители заберут Кевина и уйдут в дом, оставив Уитни на заднем дворе. Нельзя даже один день провести с отцом?

Ну почему болен брат, а не она? Тогда все внимание родителей досталось бы только ей!

Родители ведут Кевина в дом! Как будто ее не существует. Как будто они забыли о ней!

Мама и Кевин уже стоят в дверях. Отец идет за ними следом. Уитни охватывает гнев. Как они смеют бросать ее одну! В который раз.

Не раздумывая, она падает на землю и сильно ударяется головой о камень. Ее пронзает острая боль.

– Папа! – кричит Уитни. – Помоги!

Ей даже не нужно притворяться. Из раны на голове капает кровь, по лицу текут горячие слезы.

– Боже мой, Уитни!

Отец бросается к ней, подхватывает на руки. От него исходит аромат кожи и сигар, и она с наслаждением вдыхает родной запах…

Положив трубку, Уитни вернулась в гостиную.