В 1865 году австрийская армия по мирным штатам насчитывала 374 371 чел., в случае войны по планам, существовавшим в основном на бумаге, предполагалось ее увеличение до 729 915 чел.³⁸⁰ В результате огромных усилий с 1859-го по 1866 год Вена смогла довести реальную численность своей армии при мобилизации до 528 тыс. чел., из которых 400 тыс. могли быть выделены в две полевые армии. В Богемию, где должна была решиться судьба Германии, австрийцы смогли выделить семь армейских корпусов и пять кавалерийских дивизий – 238 тыс. чел., при этом на 45-й день мобилизации сосредоточить удалось лишь 200 тыс. чел. Только с помощью 23 тыс. саксонцев, отступивших на территорию Австрии, фельдмаршал Людвиг-Август фон Бенедек смог достичь численного паритета с пруссаками³⁸¹.

На бумаге Вена могла рассчитывать на помощь членов Германского союза. Самое сильное из средних государств – Бавария – могло выставить до 200 тыс. чел. при 272 орудиях. Армия Вюртемберга в военное время насчитывала до 60 тыс. чел.³⁸² Однако средние и малые государства практически ничего не успели сделать. В кратчайший срок пруссаки заняли территории Ганновера, Саксонии, Кургессена и Нассау³⁸³. Франц-Иосиф явно недооценивал военное образование и противился созданию Генерального штаба. «Качество моей армии, – говорил он, – зависит не от обученных офицеров, а от храбрых и благородных людей»³⁸⁴. 17 июня Пруссия объявила войну Австрии. Поначалу австрийцы были уверены в успехе. Командование не скрывало своего презрения к пруссакам и было уверено в близости своей будущей победы. Общественное мнение также ждало быстрых и решительных успехов³⁸⁵. Офицеры приказывали солдатам надевать шинели, чтобы не испачкать белые мундиры перед скорым торжественным вступлением в Берлин³⁸⁶.

Вскоре австрийцам пришлось расплачиваться за высокомерие, недооценку противника и ставку на храбрость и благородство в противовес образованию. Уже 3 июля 1866 года 221 тыс. пруссаков при 770 орудиях разгромили под Кенигрецем (совр. Садова, Чехия) 271-тысячную австрийскую армию, имевшую 792 орудия. Союзники потеряли 1368 офицеров и 42 945 нижних чинов, из них 22 173 пленными. Пруссаки захватили 187 орудий (из них 50 в последний момент сражения), потеряв 359 офицеров и 8794 солдата³⁸⁷. На последнем этапе сражения Бенедек не справился с организацией отхода армии. Захватив господствующие высоты над долиной, по которой отступали австрийцы, пруссаки подвергли их интенсивному обстрелу. Началась паника, войска отходили в полном беспорядке. Поля были заполнены трупами в белых австрийских мундирах, пехота бежала к Эльбе, и здесь неминуемо произошла бы трагедия, если бы Бенедек не озаботился строительством в своем тылу семи дополнительных мостов³⁸⁸.

«Многие полагают, – гласило обозрение органа русского Военного министерства, – что главная причина всех вообще неудач австрийцев на северном театре войны заключается в превосходстве вооружения пруссаков, именно в их игольчатых ружьях. Отчасти это справедливо, но только отчасти: пруссакам доставляет победу не одно только превосходство их вооружения, но – что более важно – превосходство их нравственных сил и распорядительность их начальников»³⁸⁹.

В отличие от своего противника, в Пруссии хорошо понимали важность наличия в руководстве армии обученных и подготовленных офицеров. В результате им удалось почти полностью повторить свой успех под Лейтеном в 1757 году, описание которого генерал-фельдмаршалом графом Альфредом фон Шлиффеном полностью уместно и для Садовой: «В поспешности и суете получилась из этого страшно беспорядочная толпа, в которую беспрепятственно ворвались стройно и по команде тонкие линии пруссаков.