|
Бетс Я вовсе не хочу, чтобы он отвечал за меня, и все-таки я решил храбро за него драться. Король Генрих Я сам слышал, как король говорил, что он не хочет, чтобы за него платили выкуп. Уильямс Ну да, он сказал это нарочно, чтобы мы лучше дрались; но, когда всем нам перережут глотку, все равно его выкупят, а вам от этого лучше не будет. Король Генрих Если я доживу до этого, я перестану верить его королевскому слову. Уильямс Подумаешь, испугал его! Для монарха гнев его жалкого подданного так же страшен, как выстрел из игрушечного ружья. Это него равно как если бы ты вздумал заморозить солнце, помахивая на него павлиньим пером. Он перестанет верить королевскому слову! Какой вздор! Король Генрих Ты слишком резок на язык; в другое время я бы этого не спустил тебе. Уильямс Давай рассчитаемся после, если останемся в живых. Король Генрих Согласен. Уильямс А как мне узнать тебя? Король Генрих Дай мне какой-нибудь залог - я буду носить его на шапке; и если ты осмелишься признать его, мы с тобой посчитаемся. Уильямс Вот моя перчатка; дай мне взамен твою. Король Генрих Бери! Уильямс Я буду тоже носить ее на шапке; и, если ты подойдешь ко мне завтра после битвы и скажешь: "Это моя перчатка", - клянусь рукой, я влеплю тебе пощечину. Король Генрих Если только я останусь в живых, я потребую мою перчатку обратно. Уильямс Рассказывай! Этак ты, пожалуй, и на виселицу добровольно полезешь. Король Генрих Я потребую ее у тебя даже в присутствии короля. Уильямс Смотри сдержи слово. Прощай. Бетс Помиритесь вы, английские дураки! Да ну же, помиритесь! Довольно нам драки с французами; управьтесь сначала с ними. Король Генрих В самом деле, французы могут поставить двадцать французских крон против одной, что поколотят нас. Но англичанину не грех будет вырвать у них эти кроны, и завтра сам король примется за дело. Солдаты уходят. Все, все - на короля! За жизнь, за душу, За жен, и за детей, и за долги, И за грехи - за все король в ответе! Я должен все снести. О тяжкий долг! Близнец величия, предмет злословья Глупца любого, что способен видеть Лишь горести свои! О, скольких благ, Доступных каждому, лишен король! А много ль радостей ему доступно - Таких, каких бы каждый не имел, Коль царственную пышность исключить? Но что же ты такое, идол - пышность? Что ты за божество, когда страдаешь Сильнее, чем поклонники твои? Какая польза от тебя и прибыль? О пышность, покажи, чего ты стоишь! Чем вызываешь в людях обожанье? Ведь ты не более как званье, форма, Внушающие трепет и почтенье. Тебя страшатся, а несчастней ты Боящихся тебя. Как часто вместо восхищенья льешь Ты лести яд! О, захворай, величье, И пышности вели себя лечить. Как думаешь, погаснет жар болезни Пред титулами, что раздуты лестью? Поклоны низкие недуг прогонят? Тебя послушны нищего колени, Но не его здоровье. Сон спесивый, Играющий покоем короля, Король постиг тебя! Известно мне, Что ни елей, ни скипетр, ни держава, Ни меч, ни жезл, ни царственный венец, Ни вышитая жемчугом порфира, Ни титул короля высокопарный, Ни трон его, ни роскоши прибой, Что бьется о высокий берег жизни, Ни эта ослепительная пышность - Ничто не обеспечит государю Здоровый сон, доступный бедняку. С желудком полным, с головой порожней, Съев горький хлеб нужды, он отдыхает, Не ведает ночей бессонных, адских: Поденщиком с зари и до зари В сиянье Феба трудится, а ночью Он спит в Элизии. |
