Фиаско Луккезини на сейме вызвало крайнее недовольство Герцберга, на время отозвавшего министра в Берлин, где того ждало дипломатическое объяснение с русским резидентом М. М. Алопеусом. Луккезини заверил последнего в «честной игре» со стороны Пруссии и попытался заручиться поддержкой России в приобретении Данцига и Торна . Алопеус, к этому времени уже прочно связавший себя узами розенкрейцерского подчинения с «берлинскими начальниками», склонялся на сторону предложений Луккезини, но получил запрет из Петербурга лично от Безбородко идти на какие-либо уступки Пруссии. В одном из откровенных писем светлейшему князю Безбородко прямо высказывал подозрение в предательстве Алопеуса . Во всех этих событиях Потемкина смущала вялая позиция русского посла в Польше, который казалось бы должен был энергично препятствовать планам Пруссии, а на деле медлил даже с донесениями в Петербург.

Григорий Александрович подозревал Штакельберга в двойной игре или просто неспособности здраво оценить ситуацию. Еще в конце января князь писал Екатерине: «Из прилагаемых здесь писем посла Штакельберха изволите увидеть его тревогу, тем худшую, что он всюду бьет в набат. Если б он не подписал своего имя, то я бы мог его письмо принять за Лукезиниево… Воля твоя, а Штакельберх сумнителен. Как сия конфедерация сделалась?»  Речь шла о конфедерации противников России в Польше, созданию которой должен был помешать Штакельберг. «Получил я от Штакельберха уведомление, что Лукезини предложил (полякам -  O. E.)  об уступке (Пруссии -  O. E.)  Данцига, Тору ни и других мест, но я о сем уведомлен за неделю еще прежде. Изволите увидеть, что он советует отдать туркам Подолию и Волынь, а прежде советовал мне поступиться по Днепр от наших границ. Я как верной и взыскательный подданной советую: пора его оттуда» .

О необходимости замены Штакельберга Потемкин предупреждал и Безбородко, прося содействия в этом щекотливом деле. «О Польше пора думать, - писал он Александру Андреевичу в январе 1790 г. - Надеясь на вашу дружбу, не могу не сказать, что там есть посол, но есть ли от него нам прибыль, не знаю. Сверх того нельзя знать о точности дел через него, все ирония да роман. Пошлите его хотя [124] архипослом куда-нибудь, а в Польше нужен русской» . На месте старого посла светлейший хотел видеть своего протеже Булгакова .

Деятельная работа послов в Польше и Австрии была необходима для того, чтоб не оставить Россию в случае реализации намеченного плана в одиночестве. «Занятие в Польше трех воеводств (Брацлавского, Киевского и Подольского -  O. E.)  по назначенной на карте черте, долженствует быть проведено согласно с союзниками, иначе мы останемся одни загребать жар, ежели они пребудут на дефензиве. Я сего опасаюсь от них, потому-то и нужен нам министр деятельный, а князь Голицын - цесарец и берет только жалование даром… Что изволишь, матушка, писать… касательно Данцига, и без него можно знать, что лучше ничего ни кому не давать, но если нужно по обстоятельствам ему (прусскому королю  -O. E.)  дать глодать масол, то пусть возьмет. Тут выйдет та польза, что потеряет он кредит в Польше, откроет себя всей Европе, да и турки с англичанами не будут равнодушны. Нам доставится способ кончить войну и тогда немедленно оборотить все силы на прусского короля.