– Уверяю тебя, не стоит.

Его напарник поднял бокал и откинулся на спинку стула, его тёмные глаза были полны осуждения.

– Ты   самый настоящий осёл.

Так и есть.

– Из за печенья?

Лоутон не клюнул на уловку.

– Ради чего ты живёшь? – Когда Эбен не ответил, тот продолжил: – Вопрос не риторический. Ради денег? Но ты и так богат сверх всякой меры, у тебя денег больше, чем ты сможешь потратить за всю свою жизнь.

– Мне нужно думать о поместье, – проворчал в ответ Эбен. Прекрасно понимая, как по идиотски это прозвучало.

– Денег хватит, чтобы все в поместье жили долго и счастливо и после твоей смерти, но это, в принципе не имеет значения, поскольку у тебя нет детей, которые его унаследуют, так что оно станет проблемой какого нибудь другого Олрида. Поэтому деньги и детей можно вычеркнуть из списка.

Когда то давно Эбен мечтал о детях, о красивых, рыжеволосых дочках и сыновьях с большими карими глазами. О том, как их мать заражает их мечтами о путешествиях по всему миру, а он планирует сделать всё, чтобы они увидели каждый уголок.

– Хочешь я выскажу своё предположение ради чего всё это?

Эбен с трудом подавил желание встать и перевернуть стол.

– Нет.

Лоутон отодвинулся от стола и снова выпил. Казалось, от него ничто не могло ускользнуть.

– Я всегда думал, что всё это ради женщины.

В комнате вдруг стало невыносимо жарко. Эбен запихнул в рот картофелину, не почувствовав её вкуса, в то время как его друг продолжил:

– Конечно, мысль смехотворная, если учесть, что у тебя напрочь отсутствуют хорошие манеры, и из дома ты выходишь только ради голосования в парламенте.

– Неправда.

– Точно. Ещё ты ходишь в банк.

Эбен проигнорировал правдивость этих слов.

– Так или иначе, я сказал себе, что предположение о том, что здесь замешана женщина   абсурдно. Но тут вдруг она появляется на кухне в рождественское утро. И не просто женщина. А с прекрасной улыбкой и ещё более прекрасным смехом.

– Которые обращены не к тебе, – прорычал Эбен, не подумав.

Лоутон склонил голову набок.

– Значит, к тебе?

– Нет.

– Почему же?

– Потому что она ушла.

– Всё из за того, что ты вёл себя, как настоящий осёл. Господи. Женщина приготовила для тебя гуся. Добровольно. – Он подцепил кусочек мяса с тарелки, закинул в рот и продолжил: – И чертовски хорошего гуся.

– Не сегодня, – сказал Эбен. – Она бросила меня двенадцать лет назад. Вышла из этого самого дома и на следующий день уехала строить жизнь, в которой мне не было места.

Так же, как поступит и завтра.

– Тебе не предлагалось стать частью той новой жизни? Или ты сам решил не принимать в ней участие?

– А это имеет значение? Она меня бросила.

Почему то это прозвучало, как самая вопиющая ложь, которую он произносил в жизни?

– Она нашла другого, – тихо добавил он, напомнив себе об этом лишний раз. Он её потерял.

Лоутон кивнул и встал.

– Вот только сегодня Рождество, и она здесь с тобой, а не с ним.

Эбен ещё долго сидел в пустой столовой после того, как гости ушли, снова и снова мысленно воспроизводя последние слова Лоутона, снова и снова повторяя себе, что Джек здесь только из за снега, пока в голове не осталось лишь одно простое и ясное слово.

Снег.

Глава 8

Эбен нашёл Джек на улице, где в предзакатном свете, она стояла без пальто по колено в снегу, а её потрясающее красное платье с каждой секундой всё больше приходило в негодность. На её лице, обращённом к небу, читалось отчасти ангельское, отчасти опустошённое выражение.