— Правильно, — говорит он. — Ты заслужил свое право молчать.

Что, если я скажу ему, что я был тем самым маленьким Френсисом Кассавантом, который бегал за мячами, улетающими за базу, когда «Френчтаунские Тигры» играли с их соперниками «Рыцарями Запада» в борьбе за первенство Монумента? Я — не герой, а он думает, что я не такой, как все остальные ветераны, сидящие здесь в «Сент-Джуд-Клабе».

Как только возобновляется большой спор о полицейских и пожарных, я незаметно выскакиваю из бара в мартовскую сырость Третьей Стрит. Прохожу через толпу покупателей и школьников, высыпавших из дверей школы Прихода Святого Джуда. Моя личность скрыта под шарфом и бандажом. В голове легкое помутнение от пива, потому что с утра так и не ел, после того как заставил себя выпить кофе и съесть овсянку.

И, конечно же, я на пути к Врик-Центру.

Врик-центр заброшен. Его окна заколочены досками. Буквы на вывеске «FRENCHTOWN REC. CENTER» выцвели и почти исчезли. Их остатки виднеются только над входной дверью. Красная краска, которой была выкрашена дверь, выцвела и стала нездорово-розовой. Мой шарф намокает и, спустя момент, понимаю, что это — не влага из моих пещер, задавленных этим шарфом.

Говорят, что это не самое благополучное место — гиблое, можно добавить. В былые дни оно было известно как «Гренирс-Холл», и я вместе со всеми мальчишками Френчтауна, часто слышал одну, по началу не столь трагическую историю.

До поры до времени тут всегда было весело: проводились танцевальные вечера, развешивались всякие причудливые шары, по случаю Нового Года или Дня Независимости. Здесь по традиции проводились свадьбы. Колонны, сопровождавшие молодоженов, шли сюда по Третьей Стрит после мессы в церкви Святого Джуда.

Последней была свадьба Мэри-Бланш Турейн.

Мэри-Бланш выходила замуж за красивого ирландца, которого звали Деннис О'Брайен из долины Северного Монумента, после того, как она разорвала помолвку с Херви Рочелом, управляющим по доставке с фабрики «Монумент-Комб-Шоп». Во время приема гостей в промежутке между обедом и танцами, когда Мэри-Бланш и Деннис разрезали свадебный торт, Херви ворвался в зал с пистолетом в руках. Сразу, после чего Мэри-Бланш уже лежала в луже крови и умирала. Еще одна пуля застряла в позвоночнике у Денниса О'Брайена, парализовав его на всю оставшуюся жизнь. А Херви в тот же вечер повесился в подсобном помещении завода, на котором он работал.

После этого «Гренирс-Холл» перестал быть местом праздничных мероприятий. Дверь была запечатана, окна забиты. Дети дрожали от страха, когда слышали истории про ту свадьбу, и всегда держались от этого здания как можно дальше. Кто-то сказал, что глубокой ночью, в полнолунье, при сильном ветре можно было услышать стенание и плач, если приложить ухо к парадной двери. Для детей Френчтауна это стало традицией, дожидаться полночи в полнолунье и слушать происходящее за дверью, что напоминало обряд посвящения. До того, как должна была наступить моя очередь прохождения этого обряда, «Гренирс-Холл» начали реконструировать, и в нем начиналась новая жизнь.

В тот год Николь Ренард вошла в мою жизнь. Я был в седьмом классе. Однажды субботним утром разнеслась молва, и все поспешили к этому месту, когда плотники и маляры со всех сторон атаковали это здание, и в нем закипела бурная деятельность. Я примчался сломя голову, чтобы посмотреть, как отовсюду съезжаются грузовики и фургоны, на которых большими буквами было написано «MONUMENT-CITY». Из них высыпали команды рабочих, как потом стало известно, временно нанятые согласно новой муниципальной программе. Следующие несколько дней полным ходом шли работы по очистке и покраске стен, заменялись окна и двери, латалась крыша. Но работы проводились хаотично. Рабочие роняли инструменты, проливали краску, толкались и падали, иногда доставали из карманов какие-то свертки и быстро что-то пили из скрытых в них бутылок.