|
– Будь моя воля, я бы и в постель ложился в доспехах. – Здесь тебе препятствует тяга к моей атласной коже. – Отрубленные головы скверны тем, что брызжутся, – он крутнулся, очутившись к Сефф лицом, и ленивым перстом ткнул ей в грудь. – Так что я предпочитаю быстрый укол в сердце. – Как проколол мое. Ты мой фехтовальщик. Он ойкнул, ощутив ее игривую руку у себя в паху, и отодвинулся по стенке, шутливо отстраняя шалунью. – Ладно, ладно, смиряюсь с поражением! Я больше любовник, чем боец. – Наконец хоть слово правды. Взгляни, что ты со мной сделал. Положив руку на живот, Сефф с укоризной посмотрела на мужа. Впрочем, укор быстро сменился улыбкой. Супруги нежно соприкоснулись ладонями; он погладил Сефф по большому животу. – Мальчик, – прошептала она, – я чувствую. Наследник Севера. Ты станешь королем, а уж тогда… – Ч-ш-ш. – Он закрыл ей рот поцелуем. Кто знает, в каких местах у стен здесь расположены уши, да и вообще. – Или ты забыла, что у меня есть старший брат? – Дурень набитый. Булавочная головка и та умнее. Кальдер поморщился, но отрицать не стал. Он со вздохом поглядел на этот ее странный, чудесный, пугающий живот. – Отец всегда говорил: нет ничего важнее семьи. – Кроме власти. – Между прочим, нет смысла спорить о том, чего у нас нет. Цепь моего отца носит Черный Доу. Вот о ком надо беспокоиться. – Черный Доу не более чем одноухий разбойник. – Разбойник, под пятой у которого весь Север, самые могущественные вожди повинуются ему. – Могущественные, вожди? – Сефф фыркнула ему в лицо. – Не смеши меня. Карлики с напыщенными именами. – Бродд Тенвейз. – Этот гнилой старый червь? При одной лишь мысли о нем меня тошнит. – Кейрм Железноголовый. – Я слышала, у него член как у мышонка. Оттого он всегда и хмурится. – Глама Золотой. – Еще мельче. С мышиный мизинчик. А у тебя есть союзники. – У меня? – А разве нет? Ты вспомни. Мой отец тебя любит. Кальдер скривился. – Ненависти у твоего отца я, быть может, и не вызываю, только он вряд ли кинется рубить веревку, если меня вздумают вздернуть. – Он достойный человек. |
