Юра Дронский обитал в стеклянном кабинете с огромной приемной и внушительного вида секретаршей, и я вспомнил, что Юра всегда питал слабость к крупным женщинам.

  Однако он вел такую жизнь, которой не позавидуешь. Вставал в шесть утра, чтобы еще до работы прочитать все газеты, посмотреть программу "Время", поговорить со всеми нужными людьми. К этому времени на Марсе всегда что-нибудь происходило, поэтому уже к девяти часам утра в телефоне Юры Дронского садилась батарейка. Он хватал следующий аппарат. Секретарша следила, чтобы все пять трубок ежедневно были заряжены. Мало того, в "сетуне" у него был отдельный набор телефонов. Юра Дронский так и не привык к аэромобилям, даже к самым шикарным. Его укачивало. Зато на свой супердорогой "сетун" -- машину с плазменным генератором -- он поставил гудок от земного локомотива, чтобы носиться, как угорелому -- когда Юра сигналил, то было слышно в радиусе двенадцати километров. Его многократно штрафовали -- он предпочитал платить и пользоваться своим фирменным сигналом, от которого шарахались, как от бешенной коровы.

  Обычно он входил в офис, разговаривая с секретаршей по телефону до самого последнего момента, пока не возникал в приемной, как дух из бутылки, потом говорил всем: "Привет!" и удалялся в свои апартаменты, не отрывая телефона от уха. Он так привык к ним, что, наверное, сидел с ними в туалете, разговаривая, просматривая сообщения и голых девиц.

  Понятно, что из-за суеты, севших батареек и из-за того, что участвовал в управлении самой крупной газеты на Марсе, Юра Дронский жил в вечном стрессе. А это, учитывая спад рекламной активности и снижение тиражей, не давало ему спокойно спать, и он мучился бессонницей. В общем, Юра Дронский работал на износ.

  Правда, и времена наступали тяжелые. А ведь цивилизации на Марсе было не больше пятидесяти лет, и мы были в начале пути. На то, чтобы уничтожить Марс, спутнику-Фобосу понадобилось мгновение, землянам же придется ковыряться ни одно столетие.

  Я постучал в стекло, и он махнул мне рукой.

  В строгом определении редактора, я бы сказал, что он был великим - безропотно тянуть такой воз! Должно быть, Пека Дементьев ценил его не меньше, но загонял, как любимого коня, на которого привык делать ставки.

  Юра Дронский сидел спиной к окнам во всю стену, за которыми расстилалась Столица мира: бесчисленные крыши, Сенатская площадь, Кремль, петли Невы-Москвы-реки, залив и небоскребы, теряющиеся в дымке испарений. Особенно выделялся район Рублевки - рубиновая игла Сити-центра пронзала небо, а торговый центр издали походил на панцирь гигантской черепахи. За ними на горизонте высились желтые Доломитовые горы - единственное, что отличало равнинные города России от Столицы Марса, и которые с севера ограничивали низину или пустыню Гусева, а с запада спадали в блестевший под холодным марсианский солнцем Финский залив. До гряды было не меньше ста двадцати километров, и в вершине одной из них застряло крохотное облако. Где-то там находилась система "Глоба" из пяти телескопов-сторожей, которые прикрывали Столицу с запада, автоматически следя за космосом.

  Мы с Россом зашли, и я сел с краю, предварительно захлестнув поводок за дверную ручку. Я совсем недавно купил Россу этот толстый кожаный поводок, на котором при случае можно было с успехом повеситься. Свой компьютер, который оттягивал карман и который без очков "пи-технологии" представлял теперь всего лишь кусок пластмассы, я положил рядом на свободный стул. Да и "Феня" молчал - значит, то ли не было новых сообщений, то ли не работала связь.