– Ты не представился.

– Майкл Форсайт. А тебя‑то как звать, если не секрет?

– Дональд. Ты – констебль Майкл Форсайт?

– Нет.

– И ты не имеешь отношения к полиции?

– Нет.

Он отложил книгу, прикрыл глаза и покачал головой, как будто не вполне мне доверял:

– Хорошо. Сказать по правде, я подумывал вызвать полицию, так что…

– Зачем? – искренне заинтересовался я.

– С той лодки наносит какой‑то мерзкой вонью…

– С которой это?

– Со следующей, справа от тебя.

Я поглядел: высокий комфортабельный катер, пришвартованный здесь уже довольно давно, судя по тине, наросшей на кранцы с обеих сторон. Само судно казалось чистым и опрятным, если не считать прилипших к релингам клочков бумаги и листьев.

– Робби заметил вчера, что‑то не в порядке, а сегодня и я учуял этот запах, – неуверенно сказал Дональд.

– Полагаю, Робби – это твой пес? – уточнил я.

– Да, это он, – сухо ответил Дональд.

– И отчего же Робби так занервничал?

Врожденная белфастская скрытность несколько секунд боролась в Дональде с желанием облегчить душу. В конце концов победило последнее.

– Ну… я испугался. Лежу я, значит, в своей кровати. Не знаю, который час был. Часа три‑четыре ночи. Робби вдруг зарычал, я велел ему заткнуться. Он не унимается, я начинаю беспокоиться. Ну, я вышел на палубу осмотреть лодку, проверить снасти, да и оглядеться, что ли…

– И что ты увидел?

– Ничего. Все было нормально.

– А потом?

– Потом, значит, Робби начинает скулить, я не понимаю, в чем дело. Успокаиваю его, и он идет спать. Но меня все это выбило из колеи, я долго не мог заснуть…

– Что было дальше?

– Вчера я встал, короче, и поехал в колледж – я учусь в Технологическом, – вернулся поздно вечером, все вроде в порядке было, только Робби целый день ходил слегка пришибленный, но у него такое иногда бывает, я на это и внимания не обратил. А сегодня утром проснулся и сразу почувствовал этот запах, в общем.

– С «Рыжей копны»?

– Угу.

– Ты зашел туда?

Глаза Дональда сузились: он наверняка гадал, стоит ли так откровенно говорить с совершенно незнакомым человеком. Я улыбнулся в высшей степени дружелюбно, рассчитывая, что в качестве побочного эффекта моя улыбка обезоружит паренька.

– Я подошел и крикнул: «Барри, открывай!», но ответа не было.

– А в рубку заходил?

– He‑а. Тут жесткое правило: нельзя заходить в чужие лодки без разрешения. Вот так вот.

– И что ты тогда сделал?

– Слушай, ты точно не пилер? – засомневался Дональд.

– Я не полицейский, но работаю на них, так что тебе бы лучше ответить на мои вопросы.

– Слушай, я ничего такого не сделал! Я никогда никому ничего плохого не сделал за свою жизнь… ну разве что на футбольных матчах, да и ты вряд ли сдержишься, чтобы не помахать кулаками, когда играют «Селтик» или «Рейнджерс», шотландцы гребаные, они же…

– Дональд, расскажи, пожалуйста, что было дальше? – прервал я его.

– Ничего. Вернулся к своим делам, – ответил Дональд.

– Отличное решение. А теперь окажи мне услугу, Дональд. Расскажи‑ка о Барри.

– Что именно?

– Он один живет?

– Да нет, с приятелем.

– Кто таков?

– Не знаю, кажется, студент из Шотландии, что‑то типа этого.