-  Здравствуй, милая! - как можно доброжелательнее сказал я.

    -  Здравствуй, Алеша, - тихим голосом ответила женщина и сделала маленький шажок в мою сторону.

    В груди у меня похолодело, и разом стали ватными ноги.

    -  Аля! - только и смог произнести я. - Алечка!

    Потом меня словно бросило вперед, и я сжал ее в объятиях. Жена вздрогнула, на какой-то миг у нее напряглись плечи, но тут же расслабились, и она прижалась ко мне.

    -  Аля, Аля! - бессмысленно повторял я в те моменты, когда отрывал губы от любимого лица. - Неужели это ты!

    В дверях толпились взволнованные одалиски, жадно следили за нами, переговаривались, но все это было неважно, воспринималось краем сознания. Главное было то, что я все-таки нашел ее, что, наконец, мы вместе.

    -  Дай я на тебя посмотрю, - попросил я, когда начало проходить состояние шока, и повернул любимую лицом к свету.

    С последней нашей встречи Аля совсем не изменилась. То же тонкое личико и тени под глазами.

    -  Ты такая же, совсем не изменилась.

    -  Да, да, - шептала она, - наконец мы встретились.

    -  Это моя жена, - зачем-то сказал я толпящимся в дверях девушкам. Потом спросил у Али: - Как ты сюда попала?

    -  Это неважно, - ответила она, - главное, что мы встретились…

    Разговаривать и тем более целоваться при таком стечении народа было неловко. Глаза зрительниц горели как фонарики. Я слегка отстранился от жены, спросил:

    -  Как ты себя чувствуешь?

    -  Хорошо. У меня все хорошо, как ты?

    -  Спасибо, нормально.

    Разговор явно не ладился. Может быть, оттого, что все произошло так неожиданно. Нужно было о чем-то говорить, чтобы прикрыть неловкость:

    -  Как сын?

    -  У него тоже все хорошо, растет помаленьку, - ответила она, улыбаясь и ласково заглядывая мне в глаза. В этот момент я понял, что она все-таки изменилась, если не внешне, то внутренне. Оно и понятно, бедной девочке пришлось столько пережить!

    -  Где он? - спросил я о сыне, которого никогда не видел. Мы с женой растерялись во времени, еще когда она была только им беременна. С тех пор не могли встретиться. Ей удалось из восемнадцатого века вместе с ребенком попасть в Москву, в мою квартиру, а я в это время строил коммуну в послереволюционной России.

    -  Гостит у родственников, - неопределенно ответила Аля, продолжая приятно улыбаться.

    -  Родственников? - удивленно переспросил я. - Каких еще родственников?

    -  Ты их не знаешь.

    Я открыл, было, рот, чтобы уточнить, какие у нее, круглой сироты, родившейся в восемнадцатом веке, нашлись родственники в семнадцатом, но ничего не спросил. Решил, что со временем все и так выяснится.

    -  Я люблю тебя, - отчетливо подумал я и посмотрел ей в глаза.

    Она почему-то никак не отреагировала на это признание, продолжала все так же нежно улыбаться. Это меня удивило еще больше, чем появление таинственных родственников.