— Оружие есть?

— Да, сзади, под ремнем.

— Небось у следователя одолжил?

— Ага, значит, уже слышали?

— Мне по рангу положено знать, кто и что в городе делает. Возьми, Обруч, у него ствол, обшмонай как следует, и мы с ним покалякаем. Пусть обиды свои изложит.

Подождав, пока охранник отберет у Гроша пистолет и обыщет его, Куб кивнул на стоявший под деревом столик:

— В дом не приглашаю, там у меня порядок и чистота, а ты весь в грязи.

Грош понял, что дело вовсе не в его испачканной прелой листвой одежде. Куб имел ввиду его побег из-под стражи и покушение на Кучума. Но все же авторитет согласился его выслушать и это уже можно было считать удачей.

Грош сильно волновался и обо всех своих бедах рассказывал сбивчиво. Но Кубу было наплевать на то, что Кучум не вытащил своего подручного из ментовки, а потом ворвался к нему в квартиру и оскорбил жену. Он надеялся выведать у Гроша, что Кучум скрывает от братвы.

— И чего ты ко мне пришел? Кучум ведь не отказался вытащить тебя из ментовки. Только велел подождать до суда. И жену твою не тронул, лишь припугнул, чтобы ты особенно не зарывался. А ты сразу пошел мочить его в кафе. Ну, скажи теперь откровенно, чью сторону в разборке я должен взять: твою или уважаемого всеми Кучума? Он ведь никаких законов братвы не нарушил.

Последнюю фразу Куб сказал намеренно, провоцируя загнанного в угол боевика. И его расчет оправдался. Грош, уже не думая о собственной безопасности, решил, что терять ему нечего, и сказал, как отрезал:

— А кто Пыжа и Ручья замочил, чтобы их дело с «дурью» к рукам прибрать?

— Уж не хочешь ли ты сказать, что Кучум на такую подлость способен?

— Да он вместе с Болтом и порешил их в бане.

— Мало ли что болтают.

— Я сам был там и все видел: стреляли Кучум и Болт.

— Из-за чего же у них ссора между собой вышла?

— Не было никакой ссоры: просто они никак не могли договориться о цене за партию наркоты.

— Так, так, интересное у тебя сообщение получается. Давай-ка рассказывай все по порядку.

Выслушав Гроша, Куб остался очень доволен. Кучум в последнее время вел себя независимо, и это не нравилось Кубу. И вот сейчас неожиданно Грош дал ему в руки мощный козырь против Кучума: «Братва беспредела в отношении своих не прощает. Теперь надо решить судьбу Гроша. Человек пришел ко мне за помощью и ликвидировать его сейчас нельзя».

Куб хотел выглядеть справедливым паханом, готовым защитить рядового боевика от несправедливости и произвола. И поразмыслив, он принял решение:

— Вот что, Грош, я в вашу личную разборку с Кучумом вмешиваться не стану. Насчет бани проверим. Если Кучум виноват, то с него спросим. А ты из Москвы исчезни, чтобы ни менты, ни Кучум тебя не достали. Понял? Ну, тогда иди. Да, кстати, как ты сюда проник?

Грош объяснил, и Куб приказал телохранителю:

— Обруч, проводи парня до канавы, пусть вылезет тем же путем и покажет, как он это сделал. И верни ему пистолет. Нам здесь не нужен засвеченный ствол, тем более взятый у подыхающего в реанимации мента.

Выпроводив Гроша, начальник охраны вернулся. В его сопровождении Куб, молча пошел к дому. Уже у самых дверей он остановился и, пропуская вперед телохранителя, чтобы проверил безопасность внутри помещения, процедил сквозь зубы:

— Такие ошибки с канавой, через которую полк может сюда пролезть недопустимы. В следующий раз дело одними словами не ограничится.

В словах Куба прозвучала угроза, и охранник, поморщившись, вошел в дом.