Признание вины и показное раскаяние сделали свое дело. По крайней мере, Масть готова была его выслушать.

— И ты, Масть, и я добросовестно заблуждались, считая Луня лишь посредником в сбыте вазы. А оказалось, что он, как знаток антиквариата, сам участвовал в грабеже. Этого мы просчитать не могли. Тем более что Лунь беззастенчиво врал тебе — своей возлюбленной, утверждая, будто в квартире антиквара никогда не был.

Взглянув на покрывшееся пятнами лицо агентессы, Кондратов понял, что попал в цель: «Это Масть вряд ли стерпит: любимый ею человек самым бессовестным образом обманул ее». И закрепляя успех, Кондратов продолжил:

— Вот и получается, Масть, что, обманывая тебя, Лунь сам вырыл себе могилу. Знай мы, как обстоит дело, придумали бы что-нибудь, отмазали бы его. А теперь давай подумаем, как можно ему помочь в сложившейся ситуации. У меня есть друзья в Министерстве юстиции и я помогу отправить его в зону недалеко от Москвы. А для тебя добьюсь разрешения на свидание с любимым.

Потом в знак примирения открыл шампанское, разлил по бокалам и предложил:

— Давай выпьем, чтобы Луню там было не очень уж тяжко.

Масть выпила и отвернулась, чтобы Кондратов не заметил слез в её глазах. Но не выдержав, Масть внезапно всем телом прильнула к Кондратову, уткнувшись лицом ему в грудь. Затем подняла заплаканные глаза и робко попросила:

— Возьми меня, Кондратов. Я же знаю, ты давно глаз на меня положил. А мне так плохо сегодня, так тоскливо.

Отвергнуть Масть как женщину означало потерять ценного агента. К тому же Кондратова давно влекло к этой красивой, молодой женщине. «Наплевать мне на инструкции, если они мешают делу. Что будет, то будет!»

Масть поспешила его успокоить:

— Ты не думай, я чистая, всегда предохраняюсь и регулярно проверяюсь. Так что ни спида, ни другой заразы от меня не подцепишь.

И Кондратов, отбросив последние сомнения, стал медленно раздевать женщину. Потом взял на руки, как ребенка, и перенес на диван. Он понимал, что ей нужны не любовные игры, не испепеляющая страсть, не чувственные наслаждения, а нежность и сочувствие. Поэтому своими осторожными прикосновениями он ласкал скорее её душу, чем тело. И женщина, оценив деликатность этого грубоватого с виду сыщика, испытывала к нему сейчас безграничную благодарность…

Приехав после встречи с Мастью в Главное управление внутренних дел, Кондратов, ещё не дойдя до своего кабинета, встретил в коридоре секретаршу начальника — Людмилу.

— На ловца и зверь бежит, — сказала она. — Тебя только что полковник искал по-срочному. Зайдешь или сказать, что ты на особом задании.

— Врать нехорошо, — наставительно ответил Кондратов, подняв вверх палец. — Пойду на съедение к начальству, а ты потом будешь меня оплакивать. Ведь будешь? — и Кондратов пожал руку молодой женщины, дав понять, что ценит её расположение.

Полковник встретил Кондратова неприветливо, считая, что суровость — неотъемлемое качество начальника любого ранга.

— Слушай, Кондратов, уж не думаешь ли ты, что я за тебя преступления раскрывать должен? Бегаешь неизвестно где, а тут такое творится, только успевай крутиться.

Кондратов хотел было возразить, что, сидя в кабинете, трудно поймать преступника. Однако новости, которые он услышал, отбили желание тратить время на бесполезные дискуссии. Оказалось, что почти одновременно поступили сообщения о местонахождении и Болта, и Гроша. Как он и полагал, сообщение о Гроше пришло из Московской области. Местные сыщики информировали, что Грош появился в деревенском домике, куда приехала несколько дней назад его жена Галина. А вот местонахождение Болта явилось для Кондратова довольно неожиданным. Выяснилось, что после ликвидации официантки-киллера, убившей Кучума, он отправился прямиком к одной из многочисленных любовниц, запечатленных на видеопленке.