|
.. Она коротко вздохнула: - Я чувствую, - с вами будет много хлопот. Милый друг, это все лишнее в жизни - любовь, ревность, верность... Я знаю - влечение. Это стихия. Я так же свободна отдавать себя, как и вы брать, - запомните, Янсен. Заключим договор: либо я погибну, либо я буду властвовать над миром. (У Янсена поджались губы, Зое понравилось это движение.) Вы будете орудием моей воли. Забудьте сейчас, что я - женщина. Я фантастка. Я авантюристка, - понимаете вы это? Я хочу, чтобы все было мое. (Она описала руками круг.) И тот человек, единственный, кто может мне дать это, должен сейчас прибыть на "Аризону". Я жду его, и ждет Роллинг... Янсен поднял палец, оглянулся. Зоя задернула шторки. Янсен вышел на мостик. Там стоял, вцепившись в перила, Роллинг. Лицо его, с криво и плотно сложенным ртом, было искажено злобой. Он всматривался в еще дымную перспективу залива. - Вот он, - с трудом проговорил Роллинг, протягивая руку, и палец его повис крючком над лазурным морем, - вон в той лодке. И он торопливо, наводя страх на матросов, кривоногий, похожий на краба, побежал по лестнице с капитанского мостика и скрылся у себя внизу. Оттуда по телефону он подтвердил Янсену давешний приказ - взять на борт человека, подплывающего на шестивесельной лодке. Никогда не случалось, чтобы Роллинг отрывал пуговицы на пиджаке. Сейчас он открутил все три пуговицы. Он стоял посреди пышной, устланной ширазскими коврами, отделанной драгоценным деревом каюты и глядел на стенные часы. Оборвав пуговицы, он принялся грызть ногти. С чудовищной быстротой он возвращался в первоначальное дикое состояние. Он слышал оклик вахтенного и ответ Гарина с лодки. У него вспотели руки от этого голоса. Тяжелая лодка ударилась о борт. Раздалась дружная ругань матросов. Заскрипел трап, застучали шаги. "Бери, подхватывай... Осторожнее... Готово... Куда нести?" - Это грузили ящики с гиперболоидами. Затем все утихло. Гарин попался в ловушку. Наконец-то! Роллинг взялся холодными влажными пальцами за нос и издал шипящие, кашляющие звуки. Люди, знавшие его, утверждали, что он никогда в жизни не смеялся. Не правда! Роллинг любил посмеяться, но без свидетелей, наедине, после удачи и именно так, беззвучно. Затем по телефону он вызвал Янсена: - Взяли на борт? - Да. - Проведите его в нижнюю каюту и заприте на ключ. Постарайтесь сделать это чисто, без шума. - Есть, - бойко ответил Янсен. Что-то уж слишком бойко, Роллингу это не понравилось. - Алло, Янсен? - Да. - Через час яхта должна быть в открытом море. - Есть. На яхте началась беготня. Загрохотала якорная цепь. Заработали моторы. За иллюминатором потекли струи зеленоватой воды. Стал поворачиваться берег. Влетел влажный ветер в каюту. И радостное чувство скорости разлилось по всему стройному корпусу "Аризоны". Разумеется, Роллинг понимал, что совершает большую глупость. Но не было прежнего Роллинга, холодного игрока, несокрушимого буйвола, непременного посетителя воскресной проповеди. Он поступал теперь так или иначе не потому, что это было выгодно, а потому, что мука бессонных ночей, ненависть к Гарину, ревность искали выхода: растоптать Гарина и вернуть Зою. |
