|
Ведь никакого преступления не произошло. Я ничего не могла доказать. Однако мне показалось, что все это заслуживает расследования. — Согласен с вами, — кивнул я. — Два детектива отправились со мной по этому адресу, — начала она. — Что же произошло? — Ничего. Квартира оказалась пуста. Ни мебели, ни штор на окнах. Домоправитель утверждал, что квартира свободна уже неделю. У полицейских не нашлось оснований усомниться в его словах. Может быть, ему заплатили. Возможно даже, он заодно с этим толстяком. Полицейские, рассерженные ложной тревогой, строго предупредили меня о возможных последствиях глупых шуток и отпустили. Это дело обернулось для меня только болью и смущением. — Все это смахивает на хорошо подготовленную мистификацию, — заметил я. — Кому понадобилось ее устраивать? — Не имею представления. — Вы думаете, мне следует чего-то опасаться? — Нет, — сказал я, — конечно нет. Я поднял руку, подзывая официанта. — Я должна оплатить половину счета и половину чаевых, — заявила Беверли. — Я заплачу сам, — ответил я. — Нет, — с внезапным раздражением возразила мисс Хендерсон. — Я не желаю зависеть от мужчины из-за пустяка! Я видел, что Беверли чересчур раздражена, и подумал со злорадством: плеть горианского работорговца, если такая существует, быстро успокоила бы ее. В гардеробе мы получили одежду. Гардеробщица оказалась блондинкой в белой блузке и короткой черной юбке. Мисс Хендерсон взяла свою легкую пелерину и положила монету в двадцать пять центов в маленький деревянный ящик на перилах гардероба. Я забрал свое пальто и дал девушке доллар. У нее были очаровательные ножки и милая улыбка. Она понравилась мне. — Спасибо, сэр, — сказала гардеробщица. — Не за что. — Отвратительно, как некоторые женщины эксплуатируют свое тело, — заявила мисс Хендерсон, когда мы вышли из гардероба. — Она очень мила, — сказал я. — Думаю, вы не стали бы возражать, если бы она принадлежала вам, — заметила Беверли. — Конечно, я ни за что не стал бы возражать. Должно быть, это приятно — обладать ею. — Все мужчины — монстры. Пока я надевал пальто, она продолжала держать пелерину в руках. Я спросил: — Почему вы так оделись сегодня? Не боитесь, что кто-нибудь из «сестер» с вашего отделения увидит вас? Это рискованно. Беверли мгновенно встревожилась. Вообще-то я пошутил, но шутка вышла недоброй. Любой студент может заметно испортить репутацию другого студента в глазах однокашников и даже всего факультета. Это делается с помощью невинной обмолвки на семинаре, намеренно — случайным замечанием за кофе или же просто выражением лица в аудитории. Правила соответствия общим стандартам и карательные меры против того, что отличается от общепринятого, редко бывают явно выражены. Само наличие таких правил и мер обычно отрицается. Однако они очевидны для тех, кто знаком с психологией групп. К сожалению, из-за них пострадала карьера не одного аспиранта. Обыкновенно негативное отношение отражается в оценках работы студента и в рекомендательных письмах, особенно в тех, что пишутся строгими профессорами «правильных» убеждений, каковые присущи данному учреждению. |
