|
Леди Джина какое-то время стояла, глядя на меня. — Лоле не следовало пытаться втягивать тебя в свои проблемы. Рабыня перешла границы, — вдруг сказала она. — Я крайне недовольна ее поведением. Лола стоит у опасной черты. Я думаю, она становится слишком наглой, слишком заносчивой. В следующий раз, если она хоть в малейшей степени доставит мне неудовольствие, я подвергну ее наказанию. Я взглянул на дрессировщицу со смущением. — Мы не на Земле, Джейсон, — напомнила она, — Мы наказываем рабов, если они плохо себя ведут. Конечно, иногда мы наказываем их, даже когда они ведут себя хорошо. — Но почему, госпожа? — Потому что они рабы. — Понятно, госпожа. — Теперь отдыхай. — Слушаюсь, госпожа. — Кстати, Джейсон, я хвалю тебя за твои успехи в горианском языке. У тебя есть способности. — Спасибо, госпожа, — проговорил я. — И твое тело при помощи упражнений и диеты выглядит просто отлично. Ты набрал вес, но смотришься отменно, потому что его дают мышцы, а не жир. — Спасибо, госпожа, — ответил я. Мышечная ткань, безусловно, и тяжелее, и более компактна, чем жировая. Это объясняет парадокс увеличения веса тела с одновременным внешним похудением. — Ты крупный, как мужчина-горианец, Джейсон, — заметила дрессировщица. — На самом деле ты даже крупнее многих из них. Очень жаль, что ты годишься только для рабства. — Да, госпожа, — согласился я. — Засыпай теперь. — Слушаюсь, госпожа. 6. ЛЕДИ ТАЙМА — Интересно, — произнесла женщина. — Многообещающе. Я невольно задрожал, когда холодная кожаная плетка с хвостами, скрученными вокруг рукоятки, пошла вверх по моему правому боку. — Мы зовем его Джейсон, — сказала леди Джина, стоящая позади. Мои руки, поднятые над головой, крепились к кольцу в освещенной факелом комнате с низким потолком. Я стоял обнаженный. — Хорошее имя, — ответила женщина, — но мы можем назвать этого тарска как угодно. — Конечно, — согласилась леди Джина. Слева, в одну линию со мной, стояли еще более двадцати рабов, обнаженных и закованных. Нас рассматривали женщины-работорговцы в покрывалах и платьях. Их было пять. — Открой рот, — приказала мне одна из них. Я открыл рот. Она запустила внутрь, под верхние зубы, большой палец. Платья и покрывала, надетые на женщинах, поражали элегантностью и сияли как шелк. Преобладали оттенки голубые и желтые — цвета работорговцев. Когда изящный рукав платья поднялся вверх, я увидел на левом запястье тяжелый, с металлическими заклепками браслет из черной кожи. Женщина оценивала меня проницательным взглядом темных глаз, жестоких, беспристрастных, безжалостных. Похоже, она была такой же властной, как и моя дрессировщица. Я старался не встречаться с ней глазами. Она пугала меня. Я знал, что такие женщины могут весьма строго обойтись со мной. Они не будут снисходительны к жалким мужчинам, попавшим к ним во власть. Женщина засунула руки мне в рот и открыла его как можно шире, чтобы можно было лучше рассмотреть зубы. |
