— Придержи язык! — взорвалась Фенела, взирая на сестру полыхающими от гнева глазами и задыхаясь от волнения. — Да как ты только осмеливаешься говорить мне такие вещи! Что ты вообще в этом смыслишь! Ты — сущий ребенок!

Из глаз My хлынули слезы.

— Ах, прости, Фенела! Просто я хотела разобраться и понять… Ведь Николасу так плохо… а я Рекса в деревне видела…

— My, я не в состоянии сейчас говорить на эту тему, — уже более миролюбиво сказала Фенела. — Если желаешь мне добра, лучше не вмешивайся.

— Хорошо, — кивнула My. — Но Николас мне нравится. Я все равно его люблю, даже если ты не любишь… и в один прекрасный день ты об этом пожалеешь! — Слезы градом катились по щекам девочки. Всхлипывая, My направилась к двери. — Ты мучаешь его ужасно! — выкрикнула она напоследок и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Фенела стояла неподвижно и пыталась собраться с мыслями. Она чувствовала, что щеки ее пылают, а в сердце появилась странная, ноющая пустота.

Итак, даже My теперь против нее, и не на кого больше опереться, никто не покажет ей выхода из клубка бед и осложнений, в которые она сама себя ввергла!

«Ох, сбегу-ка я с Рексом, и все!» — вяло подумала она, в то же время чувствуя, что это только слова, не подкрепленные реальной готовностью, реальным усилием воли.

Механически-бессознательно она налила себе чашку чаю, и тут из холла донеслись шаги, а через минуту на пороге показался Саймон в сопровождении сестры Беннетт. Прентис рукой нащупывал перед собой путь в пространстве.

— Не надо мне помогать! — скомандовал он. — Я знаю каждую вещь в этой комнате, если только какой-нибудь окаянный олух не передвинул ее! Ты здесь, Фенела?

— Да, я около камина, — откликнулась его дочь. — И чай тоже здесь, подан.

— На обычном месте? — предусмотрительно осведомился Саймон.

— На обычном месте, — подтвердила Фенела, поспешно убирая с пути отца подставку для пирожных.

Саймон без приключений добрался до края софы и осторожно опустился на сиденье.

— Ну как, ловко я справился? — торжествующе вопросил он, довольный как ребенок.

— Ваш отец — лучший из пациентов, каких я когда-либо знавала, — сообщила Фенеле сестра Беннетт. — Одна беда — слишком отважный, самостоятельность любит.

— Ага, это мой обычный недостаток, — миролюбиво отозвался Саймон.

Резко зазвонил телефон. Фенела взяла трубку: звонила ее свекровь. Фенела с минуту послушала, издала слегка удивленное восклицание и вернулась к чайному столику.

— Кто это был? — поинтересовался Саймон.

— Леди Коулби.

— А чего она хотела? — продолжал допытываться Саймон, правда, без особого интереса в голосе.

— Да так, ничего особенного, — отвечала Фенела. — Пойду принесу еще горячей воды.

Сестра Беннетт догадалась, что это всего лишь предлог, потому что кувшин с горячей водой был полон. Но сиделка ничего не сказала.

— My! — позвала Фенела, выйдя из гостиной.

My отозвалась с верхней площадки лестницы.

— Иду, иду. Чай готов?

— Иди сюда, скорее же!

My сбежала по ступенькам. На щеках ее все еще виднелись следы слез.

— Угадай, что случилось? — спросила Фенела.