Фон Хартманн уже почти час думал о лопнувшей резинке трусов. Проблема совершенно дурацкая, когда ты дома, рядом со шкафом, в котором нижний ящик забит этими самыми трусами-носками. И горе, если шкаф за полмира, вторые трусы брошены в стирку, а еще одни на прошлой неделе упокоились в мусоре… и при этом ткань форменных брюк замечательно умеет впитывать пот и натирать кожу.

Конечно, оставался вариант соорудить что-то из бинтов, но…

– Море шумит…

– Шта, прастите?

– Виновата, комиссар, – поправилась Кантата. – Множественные шумы прямо по курсу. Очень множественные. И взрывы глубинных бомб.

– Контрольное бомбометание, – вслух предположил Ярослав. – А может, и гоняют кого-то. Ладно. Приготовиться к погружению. Средний вперед, рули вниз на полную.

– На сколько ныряем?

– Не знаю.

– Но…

– Вы почувствуете нужную глубину, – пообещал фон Хартманн. – Или увидите. Сейчас для нас главным будет вот этот прибор, – Ярослав указал на градусник, отвечавший за температуру забортной воды. – Кто знает хоть какие-то молитвы – молитесь!

– А… о чем?

– О чем? – переспросил фрегат-капитан. – Можно, к примеру, о даровании победы имперскому оружию. Вроде в той карманной книжице, что комиссар выдавала, такие молитвы были. Да, ещё… если кто-то придумает молитву, чтобы глубина термоклина оказалась меньше, чем наша глубина разрушения, будет ну просто замечательно.

– Знаешь, Ярик, – после долгой паузы отозвалась Татьяна Сакамото, – я чувствую, что ты хотел нас тут как-то подбодрить… но, честно говоря, получилось у тебя не очень.

– Думаешь?

– Уверена! – Татьяна, приподнявшись на носках, выщелкнула из держателя бакелитовую грушу микрофона. – Слушать в отсеках! Говорит комиссар. Девчонки… мы идем на вражеский конвой. Империя ждет, что каждая исполнит свой долг… и мы с командиром тоже на вас надеемся. Не подведите нас.

По мнению фон Хартманна, для увеличения градуса пафоса лучше бы подошла знаменитая фраза маршала Тоца – про сорок веков, глядящих… ну, например, с верхушки перископа. Хотя подлинный возраст обнаруженных на ируканской равнине неизвестно чьих древних руин до сих пор служил предметом постоянных споров между археологами.

– Девяносто саженей. Сто. Сто двадцать.

Треск пришёл откуда-то с кормы. Вроде бы негромкий металлический звук, заставляющий позвонки ледяным крошевом осыпаться вниз. Крик боли металла под чудовищным давлением океанской толщи. Вот он повторился, став громче.

– Корпус выдержит, – с нарочитой уверенностью заявила комиссар. – Должен выдержать. Новые стали позволяют и на триста нырять. А все швы автомат делает и потом их на рентгеновском аппарате проверяют. Выдержим…

– Сто пятьдесят.

«Должны проверять», – тоскливо подумал Ярослав. Только и в экипажах должны быть нормально, по полному циклу подготовки натасканные парни, а не худосочные пигалицы. Что бы там ни орало министерство лжи и дезинформации, даже самая патриотически настроенная баба не сможет с ходу заменить у станка мобилизованного токаря шестого разряда. Вал по плану и план по валу, а сейчас мы на своей шкуре проверим всю эту хрень предельным давлением.