|
Более того, Хью не сомневался, что теперь, когда он получил Ратссон в полное распоряжение, будущее его первенца можно считать обеспеченным. Однако, наблюдая за ребенком, барахтавшимся на руках жены, он никак не мог избавиться от горького чувства утраты, незаслуженной обиды, наносимой первенцу, и мысли его вновь и вновь обращались к отцу: кто знает, может быть ему принадлежало нечто ценное, что теперь должно принадлежать ему, Хью, а позже унаследуется вот этим парнишкой. Быть может, конечно, он ошибается, и отец беден, как церковная мышь, думал Хью, но как понять тогда ужас, которым полыхнули глаза Лайонела Хьюга, почему так боязливо трепетали его губы, шепча имя «Кенарн»? Не присвоил ли алчный род Хьюгов имущество отца, воспользовавшись его гибелью или даже доведя его до смерти, что с таких станется, ведь пытались же они оттяпать Ратссон у его дяди.
– Когда ты заговорила об отце, я вспомнил: меня, вероятно, спасло от гибели то, что я на него очень похож, – тихо сказал Хью и подробно, припоминая детали, рассказал Одрис о том, что происходило в последние минуты поединка между ним и сэром Лайонелом. – Сэр Лайонел окликнул тебя отцовским именем, говоришь? – повторила Одрис. – И казался ошеломленным? Может, они с твоим отцом были друзьями? Или он видел твоего отца мертвым? – Могло быть и то, и другое, – согласился Хью. – Действительно, это может быть ближе к истине, чем то, что взбрело мне в голову: что он ограбил моего отца так же, как пытался ограбить дядю. Как бы там ни было, Лайонел Хьюг, несомненно, знал моего отца. Знаешь, Одрис, теперь, когда мы уже закончили с севом, с работой в поместье и без меня можно управиться. Что, если я съезжу к сэру Лайонелу и попытаюсь вытрясти из него все, что он знает об отце: кем он, собственно, был и осталась ли у него семья здесь, в Англии? – Нет! – воскликнула Одрис. – Ты с ума сошел! Он же снова попытается отправить тебя на тот свет! – Зачем? – спросил Хью. – Какой ему теперь будет прок от моей смерти? Даже расправься он со мной, Ратссона ему не видать, как своих ушей. – Ох, Хью, а не захочет ли он просто напросто отомстить тебе за поражение на поединке? Я же знаю: ваш род и его род давно между собой враждуют. – Боюсь, что теперь я не так уж уверен в неизбежности своей победы на том поединке, как раньше, – задумчиво произнес Хью, пытаясь воскресить в памяти все подробности баталии. Да, он яростно сражался за Ратссон, но явление Кенорна, что бы оно для него ни значило, заставило его забыть обо всех притязаниях. Мне теперь кажется… Более того, я уверен, что сэр Лайонел предпочел победе поражение, не воспользовавшись возможностью убить меня… или, точнее, Кенорна. У него прямо таки опустились руки после того, как он назвал меня Кенорном. Он с легкостью мог расправиться со мною, когда я валялся у него в ногах. Он был рядом, я точно это знаю, потому что достал его мечом сразу, как только вскочил на ноги. – С чего ты взял, что он мог с тобой расправиться? Может, он был уже к этому времени тяжело ранен или оглушен и пытался прийти в себя в то мгновение, когда ты поднимался на ноги? Хью, послушай… – Я не новичок на ристалище, Одрис, – оборвал он ее, хмуря брови. – Говорю тебе, он вообще не хотел моей смерти. Он пальцем меня не тронул после того, как назвал Кенорном. Если на то пошло, он даже не сделал попытки прикрыться щитом. Именно поэтому я не мог его убить. Я не мог зарубить человека, который стоял и смиренно дожидался смертоносного удара. Одрис чуть было не выпалила, что руководствоваться сентиментальными чувствами в мужских делах – последнее дело, но вовремя прикусила язык. Вместо этого она попыталась сменить тему разговора, надеясь, что Хью забудет о тех глупостях, которые взбрели ему в голову. Муж охотно отвечал на ее вопросы, с удовольствием качал на руках Эрика, который теперь, до отказа насытившись, сладко и безмятежно посапывал, так что Одрис смогла застегнуться и одернуть платье, но ни о чем не забыл. |
