-  Да… Берите по одному банану, а то остальным не хватит. У нас еще два объекта! - Следов невольно отвлекся на осаживание наиболее энергичных детей. - Он же ребятишек ест… Да ты пей бульон! Он же теплый! Тебе это необходимо, понимаешь? Где ты сегодня будешь ночевать? Да, я знаю, в какой гостинице! У «Ломоносовской», что ли? А как ты доедешь, на такси?

    -  Видишь, Настенька, какие дяди о тебе беспокоятся и о других детках, которым сейчас голодно и холодно. - Волосов погладил ребенка по голове, а Борис уже снабдил ее набором, выдаваемым каждому безнадзорному: стакан бульона, пирожок и банан. - Скажите, господа, а вы сможете сегодня позаботиться о нашей девочке?

    -  Давайте, Федор Данилович, отвезем ее к Ангелине Германовне? У нас-то пока все равно еще нет своего помещения. Там ее если по вашей рекомендации не примут, то вот товарищи, наверное, помогут, а мы пока будем решать вопрос с ее родителями. - Следов запаковывал оставшиеся продукты и мягко отстранял от борта автобуса по виду одурманенных подростков, что-то громко, но неразборчиво шептавших в его большие розовые уши. - Все! Ну каждый же получил! Нам надо ехать! Да нет денег, не просите! Ну вы же опять себе курева да травы накупите! Да, не верю! Вот, возьмите - десять на всех. А-а, тысяч! По-старому хочешь?!

    -  Судя по последней информации, «Ангелок» не лучшее место для несовершеннолетних. - Борона сощурился и осмотрелся, будто собирался детально запомнить ночной пейзаж «спального» района. - Сейчас мы даже не ограничены в выборе, а просто его не имеем. Давай, Анастасия, залезай в машину! Мы еще заедем по пути на Московский, в центре по подвалам пройдемся, потом на Финляндский заглянем, там ребятишек обеспечим, а позже к Ангелине Шмель подъедем. Я тоже думаю, что она не откажет, тем более что Настя у нее уже как-то жила несколько дней. А вот и Люба! Бросова, ты сегодня где ночуешь, в «Ангелочке»?

    -  Да, а куда мне еще деться? - отозвалась веснушчатая рыжеволосая девочка с короткой стрижкой, яркими голубыми глазами и чересчур мясистой верхней губой, словно даже намеренно нависшей над нижней. - Сейчас доем и поканаю. А чего, Настю с собой захватить?

    -  Да, Люба, сделай одолжение. Вот тебе десять рублей: на метро и на маршрутку. - Федор Данилович протянул девочке монеты.

    Люба подставила для приема денег свою не по возрасту огрубевшую коричневую ладонь, сжала лиловые пальцы с обкусанными ногтями, залитыми зеленым лаком, и сунула мелочь в грудной карман потрепанной джинсовой куртки, отделанной изнутри искусственным мехом, изначально белым и ровным, а теперь пепельным и клочковатым. От девочки пахло перегаром, дешевым одеколоном, дымом и сильнее всего чем-то протухшим, возможно грязной одеждой.

    -  Не стесняйся, я же вижу, что ты еще не наелся, а ночь-то длинная - где ты сможешь закусить? Не можешь сейчас, бери с собой! - Борис остановил свое внимание на мальчике лет девяти, одетом в ветхий, местами прожженный ватник и вязаную, возможно женскую, шапочку. - Ты что, новенький? Я тебя раньше, кажется, не видел. Тебя как зовут?

    -  Олег. Я из другого района. Сюда никогда не ездил. Вот сегодня ребята затащили. - Мальчик внимательно смотрел на Следова, будто чего-то еще ожидал, но, наверное, не еды, а каких-то, может быть, слов и даже действий. Борис не мог сейчас определить точного смысла протяжного взгляда больших зеленых глаз. - Я не знал, что вы здесь кормите, а теперь буду ездить: меня научили в метро на шару заходить.

    -  Ну, с метро-то ты поосторожней, хотя, с другой стороны, что тебе, малолетке, сделают? В спецприемнике уже бывал? - Борис положил два пирожка и апельсин в полиэтиленовый мешок и протянул ребенку: - Вот, возьми на утро.