— А если до окончания срока мы получим неопровержимые факты того, что четвертый существует? Есть же у нас неидентифицированные «пальчики»? Надо искать!

— Ну ладно, — вздохнул Костырев, — завтра я выслушаю твои идеи. А сейчас давай по домам, а?

Занимаясь Жмуровым, Ильяшин совершенно позабыл о том, что Алтухов, неожиданно пропавший и так же неожиданно появившийся, добивался встречи с Костыревым. Теперь он постепенно выплыл из памяти и болезненной занозой напоминал о себе, притягивая мысли. Кроме того, Костя с трепетом размышлял о том, как отнесется шеф к такой отвратительной безалаберности своего помощника.

Результаты следственного эксперимента, проведенного после допроса Жмурова, оказались ошеломляюще отрицательными. Жмуров никого не опознал. Ни Барыбин, ни Кабаков, ни Пансков не вызвали в нем твердой уверенности в том, что кому-то из них принадлежит голос человека, совершившего убийство.

— Вот видишь! — сказала Лиля Анцупова. — Костырев прав. Врет твой Жмуров как сивый мерин.

— Если бы он врал, то ему было бы выгоднее показать на одного из тех, кто участвовал в следственном эксперименте.

— А если бы им оказался один из понятых?

— Ну, не знаю. Может быть, Жмуров пытается выиграть время.

— Зачем? Какой смысл? Ведь это ему не поможет, поскольку все равно придется возвращаться в колонию.

— Кстати, ты же сама говорила, что человек невиновен, пока его вина не доказана.

— Красивая фраза из учебника по криминалистике, — фыркнула Лиля.

— Пару дней назад ты говорила диаметрально противоположные вещи, — заметил Ильяшин.

— В реальной работе бывают обстоятельства, когда фактов не хватает и приходится дополнять их домыслами. Вот ты и дополняешь факты домыслами. Только не против уголовника Жмурова, а в его защиту. Помнишь того парня, которого ты искал в начале расследования? Такой долговязый? Ну, он еще попал в аварию. Я его видела на похоронах Шиловской.

— Ну, помню, Алтухов. — Ильяшин весь подобрался, почувствовав, как смутная догадка забрезжила где-то в глубинах его сознания. — И что из этого?

— А то, — довольно ответила Лиля. — Он появлялся и у Кабакова, требовал признания в убийстве Шиловской, и у Барыбина, с теми же обвинениями. И, между прочим, у Панскова он тоже появлялся, только тот был у своей невесты.

— Ну и что?

— Как что? Зачем он мельтешит? Значит, он как-то причастен к делу. Он может оказаться тем самым четвертым, которого ты мечтаешь найти.

— Может быть, он родственник или знакомый. Явился требовать справедливости.

— А что он тогда делал двадцать шестого около ее дома?

— Ну, мало ли, пришел и не застал… Конечно, он может что-то знать о смерти Шиловской, но боюсь, немного. Конечно, Алтухов — шанс, за который надо уцепиться. Но он не убийца. Двадцать седьмого июня он даже не знал, что она погибла. На этот раз именно ты, госпожа Анцупова, строишь домыслы.

— Посмотрим, — гордо сказала Лиля и, задрав нос, обиженная недоверием, ушла.

Зазвонил телефон. Ильяшин взял горячую, нагретую солнцем трубку, и она сразу же прилипла к потной ладони. Звонил шеф. За два года службы Костя научился понимать душевное состояние начальника по малейшим нюансам голоса.